Ирвин Уэлш - На игле

После этого идиотского замечания повисла нервная пауза. Смутившись, отец добавил:

— Это пословица такая. — А затем быстро переменил тему: — Как вы в квартиру-то собираетесь попасть?

Рентой жутко боялся таких людей, как Дианин отец, — людей, которые ведут себя так, словно они ни разу в жизни не совершили ничего противозаконного. Неудивительно, что Диана приводит незнакомых парней прямо из бара домой. У родителей Дианы был отвратительно цветущий вид. На макушке у отца пробивалась плешь, у матери в уголках глаз намечались морщинки, но он вынужден был признать, что любой объективный наблюдатель отнес бы их к той же возрастной категории, что и самого Рентона, добавив только, что они выглядят «более здоровыми».

— Придется выломать дверь. Она закрыта только на американский замок. Ужасно глупо. Я как раз собирался укреплять её. Хорошо, что так и не собрался. В подъезде домофон, но мои соседи мне откроют.

— Я могу вам помочь. Я плотник. Где вы живёте? — спросил отец.

Это предложение застигло Рентона врасплох, хотя в то же время он очень обрадовался, что они купились на его сказку.

— Не стоит беспокоиться. Я сам был плотником, пока не пошёл в универ. Но всё равно спасибо.

И это тоже было правдой. Говоря правду, Рентой чувствовал себя очень странно, поскольку лгать ему было гораздо привычнее. Говоря правду, он чувствовал себя гораздо более уязвимым.

— Я был учеником у Гиллсланда в Горджи, — добавил он.

Отец изумлённо приподнял брови.

— Я знаком с Ральф и Гиллсландом. Жуткий засранец, — фыркнул отец, но голос его звучал уже гораздо увереннее.

Они нашли точку соприкосновения.

— Именно поэтому я и ушёл.

У Рентона снова пробежал мороз по коже, когда он почувствовал, что Диана трется под столом своей ногой о его ногу. Он начал лихорадочно глотать чай.

— Ну ладно, мне пора двигать. Огромное вам спасибо.

— Погоди, я сейчас соберусь и провожу тебя в город, — сказала Диана и, прежде чем он успел опомниться и начать протестовать, вышла из комнаты.

Затем он предпринял несколько вялых попыток помочь убрать со стола, пока отец решительно не усадил его на диван в гостиной, а мать осталась на кухне заниматься хозяйством. Сердце Рентона сжалось в комок. Оставшись наедине с отцом, он ожидал услышать от того что-то вроде «На самом-то деле я всё знаю», но ничего подобного не произошло. Они говорили о Ральфи Гиллсланде и его брате Коулиие (он, к большому удовольствию узнал Рентой, покончил жизнь самоубийством) и о других мужчинах, которые им были знакомы по работе.

Затем они начали говорить о футболе, и тут выяснилось, что отец Дианы — болельщик «Хартс». Рентой болел за «Хибз», которые в последнем сезоне уступали своим местным соперникам — впрочем, s последнем сезоне они уступали всем кому не лень, и Дианин отец не преминул ему об этом напомнить:

— «Хиббз» крепко отстают от нас в этом году, верно?

Рентой улыбнулся, в первый раз порадовавшись, что у него есть и другие причины, кроме чисто сексуальных, для того, чтобы оттрахать дочь этого человека. Удивительно, решил он, что такие вещи, как «Хибз» и секс, которые ничего не значили для него, пока он сидел на игле, вдруг начали иметь первостепенное значение. Ему пришло в голову, что, возможно, он обратился за утешением к наркотикам именно потому, что «Хибз» так плохо выступал в чемпионате на протяжении восьмидесятых годов.

Диана тем временем собралась. Она нанесла на лицо меньше косметики, чем вчера вечером, и поэтому выглядела только на два года старше, чем была, — то есть на шестнадцать. Выходя из дома, Рентой почувствовал облегчение, правда, отравленное опасением, как бы кто-нибудь не увидел их на улице вместе. У него в этом районе имелись несколько знакомых — в основном наркоманов и торговцев наркотиками. Если они увидят его сейчас, подумалось ему, они могут решить, что он занялся сутенерством.

Они сели на поезд, который шёл со станции Саут-Гайл в Хэймаркет. Всю дорогу Диана держала Рентона за руку и беспрестанно болтала. Она радовалась временной свободе от присмотра родителей. Ей хотелось узнать о Рентоне как можно больше — ведь он мог снабдить её травой.

Рентой вспоминал прошлую ночь и с содроганием гадал, чем занималась Диана и с кем, для того чтобы приобрести такой сексуальный опыт и такое умение. Он чувствовал себя на все пятьдесят пять вместо двадцати пяти и был уверен, что все вокрут следят за ними.

В той же одежде, в которой он провел предыдущий вечер, Рентой имел очень потный, затасканный и сомнительный вид. Диана надела чёрные леггинсы, такие тонкие, что они больше походили на колготки, и белую мини-юбку. Уже одной из этих двух деталей одежды, по мнению Рентона, хватило бы, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание. Один парень засмотрелся на неё на вокзале Хэймаркет, пока она ожидала Рентона, покупавшего в киоске «Скотсмен» и «Дейли рекорд». Рентой заметил это и неожиданно для самого себя, разгневавшись, испепелил парня взглядом. Возможно, подумал он, это была проекция на другого того отвращения, которое он испытывал к самому себе.