Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга I

— Спасибо, неплохо.

— У вас, кажется, ребенок родился?

— Да, сын.

— Что ж, замечательно. Давненько я не видал вашего тестя, но, надеюсь, скоро у меня будет к нему одно дело. Конечно, если получится. Новую железную дорогу собираются строить, очень большой проект, но окончательного решения пока нет. Так что, когда его увидите, ничего не рассказывайте. Благородный человек, ответственный, хоть и отсталый… Дочь говорит, графиня — красавица, но попала в ужасное положение. Впрочем, она сама вам все расскажет. Вижу, вы отказались от длинной одежды.

— Да. Учусь вот.

— И правильно делаете. Я еще тогда, как только вас увидел, сразу понял: вы человек мыслящий. А что ж вы не показывались все это время? Я же говорил, что всегда буду рад вам помочь.

— Спасибо. Но вы ведь, наверно, заняты.

— Это верно, дел хватает. Но ничего, заглядывайте. У меня привычка такая, каждый день гулять по три четверти часа. Надоедает сидеть в конторе. Этим летом в Карлсбад собираюсь. У меня вилла и земля на Висле, скоро всей семьей туда переберемся. Слышал, ваша теща скончалась.

— Да, давно.

— Я вашему тестю тогда соболезнования послал. Какие у вас планы?

— Хочу аттестат получить, а потом пойти изучать медицину.

— Почему именно медицину?

— Сам не знаю.

— Что ж, врачи всегда нужны. Евреи уважают врачей. Еврей скорее без еды обойдется, чем без лекарства. Да и правда среди них больных много, особенно диабетом. И чахоточных хватает. Где вы учитесь?

— Частные уроки беру.

— Могу вам помочь. Гораздо сильнее, чем вы думаете. Главный инспектор всех средних школ Великой Польши — мой приятель. Обычно я не оказываю протекций. Мне больше нравится, когда идут прямой дорогой. Но нет правил без исключений. Вы с тестем поссорились?

— Нет, почему же?

— Он не зол на вас за то, что вы сняли еврейский кафтан?

— Он рад, что я не сбрил бороду.

— Понятно. Компромисс, стало быть? Что вы собираетесь делать сегодня вечером?

— Сегодня? Да так, ничего.

— Тогда пойдемте со мной. Мне надо еще полчасика побыть в конторе. Потом у нас поужинаете. Дочь тоже будет дома, она вам собирается привет передать. Расскажете мне подробней о своей учебе. Если помогать, то как раз таким, как вы. Хотя бы ради вашего тестя, да и ради вас самого.

— Даже не знаю, как вас благодарить, но…

— Что еще за «но»?

— Одет я неподходяще.

— Подходяще вы одеты. Главное, все чистое. Что еще нужно от студента? Пойдемте! Вы, наверно, не едите свинины, но вы же не строите из себя праведника? Бога не волнует, что человек ест. Все, чего Он требует, это любви к ближнему. Разве не так?

И пан Валленберг добавил на древнееврейском:

— Возлюби ближнего своего, как самого себя!..

Слова святого языка он произнес не как принято у евреев, а как христианский ученый или богослов.

Сказали бы Азриэлу, что сегодня же он будет ехать в роскошной карете!.. За окном проплывала Варшава. Слева Азриэл видел Саксонский сад. Уже горели газовые фонари, голубоватый свет падал на обелиск, который указывал в небо, словно гигантский палец. Проехали по Краковскому предместью, где переглядывались издали памятник королю Зигмунду [104] Зигмунд (Сигизмунд) III (1566–1632) — король польский и великий князь литовский с 1587 г., король шведский с 1592 по 1599 г. и замок, в котором некогда жила польская королева, а теперь сидел царский генерал-губернатор. Миновали крутую улицу, названную в честь того, кто помогал угнетать Польшу. Здесь каждый камень, каждый кирпич пропитаны польской историей, но таблички с названиями улиц и вывески были на русском. Тротуары запружены народом. По мосту между карет, телег и дрожек пробирался запряженный лошадьми омнибус — с Венского вокзала в Прагу. Карета пана Валленберга въехала в другой мир. Дома становились все ниже и стояли друг от друга все дальше. За Иерусалимскими аллеями начались виллы, окруженные садами, в которых росли даже плодовые деревья. В этом районе поселилось немало помещиков из Литвы, высланных в Царство Польское после бунтов 1863 года. Дворец пана Валленберга находился неподалеку от Хожей. Здание стояло в саду. Сторож отворил ворота. Конюх в ливрее вышел к лошадям, швейцар распахнул парадную дверь и с низким поклоном принял у Азриэла шляпу. В еврейском доме ничего подобного не увидишь. Роскошь поразила Азриэла. Паркет блестел, как зеркало. По стенам висели картины в золоченых резных рамах. Хрустальные призмы на люстрах сверкали всеми цветами радуги. В кадках росли пальмы, фикусы и какие-то экзотические растения. Ноги утопали в ворсе ковров. Пан Валленберг ввел Азриэла в гостиную и представил его седовласой даме, а также нескольким молодым мужчинам и женщинам. Азриэл поцеловал даме руку, остальным слегка поклонился.