Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга I

— Неправильный человек, — говорили о нем варшавские просвещенцы, — упрямый слишком.

— Праведный безбожник, — называли его хасиды.

— На этом свете через ад прошел, — жалели Тодреса женщины.

В пекарне работали по восемнадцать часов в сутки.

Платили мало, но у пекаря одно счастье: хлеба всегда хватает, а что еще человеку надо? Возвращаясь вечером домой, Тодрес всегда приносил теплую буханку, а иногда и пару бубликов.

Тодрес Данцигер был щуплый, сутулый человечек с красноватым носом и большими черными глазами, которые он близоруко прищуривал, когда читал. Черная бородка постоянно присыпана белой мукой. Ему перевалило за сорок, но выглядел он моложе. Тодрес носил дырявый кафтан, нечищеные сапоги и картуз со сломанным козырьком. Залатанные штаны он подпоясывал веревкой. При ходьбе слегка прихрамывал. Тодрес Данцигер сумел победить в себе худшее из человеческих качеств: гордыню. Он не злился, когда уличная шпана обращалась к нему на «ты», а распутные девки дергали за бороду. Люди часто видели, как он идет по улице и несет на голове огромную миску выпечки. Привык он и к тому, что жена постоянно не дает житья. Она изо дня в день повторяла:

— В кого же ты превратился? И за что мне такое наказанье?..

Раньше Тодрес отвечал:

— А был бы я мошенником и обманывал людей, тебе бы это больше нравилось?

Или говорил:

— Почему же наказание? Людям нужен хлеб. Я не вор и не убийца…

Но в последние годы он перестал возражать жене. Беды сыпались на него со всех сторон. Старший сын еще маленьким упал со стола и на всю жизнь остался горбатым. Второго сына забрали в армию. Это произошло, когда русские в поисках рекрутов врывались во все еврейские дома. За сто рублей можно было спасти парня, но откуда у бедняка сто рублей? Он служил уже пятый год. Старшая дочь овдовела через месяц после свадьбы. Другая дочь работала швеей, третья клеила в мастерской бумажные кошельки. Было у Тодреса еще двое детей. Сын учился на слесаря, младшая дочка, двенадцати лет, ходила в школу. Такой семейке тесновато в квартире из двух комнат и кухни, но у Тодреса и на это жилье не хватало денег. Его заработок был не так велик, чтобы отдавать за квартиру тринадцать рублей в месяц, поэтому жена, Райца-Лея, разделила спальню перегородкой и стала искать жильца. Один учитель древнееврейского дал адрес Азриэлу, и он снял угол. Теперь жилье и кормежка обходились Азриэлу в десять злотых за месяц. Он получил крохотную комнатушку с окном во двор, кровать, столик, стул и шкафчик с книгами.

Райца-Лея старалась содержать жилье в чистоте. Она происходила из благородной семьи. Ее отец торговал мануфактурой и прекрасно знал Тору. У Райцы-Леи уже были внуки от старшего сына-калеки, но она до сих пор краснела от стыда, когда видела, как Тодрес в своих обносках ковыляет через двор. Она была полная и рослая, выше мужа, с черными волосами и горбатым носом. Зубов почти не осталось, поэтому щеки ввалились. Голова Райцы-Леи всегда была повязана платком. С утра до вечера она готовила, стирала и латала одежду, сражалась с беспорядком, изгоняла его из дома, а он возвращался. В квартире водились мыши, а на кухне еще и черви. Сколько ни прожаривали белье, клопы появлялись снова и снова. В полу зияли щели, со стен осыпалась штукатурка. Соседи взяли привычку выбрасывать мусор на лестницу. По ночам дети ленились спускаться в уборную и мочились на ступени. Кроме того, одежда Тодреса всегда была испачкана мукой. Вернувшись из пекарни, он тут же хватался за книгу. Вечером он зажигал масляную лампу и допоздна сидел на кухне, переворачивал страницы, зевал и что-то записывал карандашом на клочках бумаги, которые дочь приносила из мастерской. Вместе с пасхальной посудой Тодрес хранил целый мешок исписанных непронумерованных бумажек. Райца-Лея не уставала повторять:

— Что ты там все черкаешь? Ученый пекарь…

А Тодрес отвечал:

— Тебе жалко, что ли? С тебя за это денег не берут.

Или говорил:

— Мне это нравится. Это как водку пить.

Несмотря на свою нищету, он никогда не жалел денег на книги. У него в шкафу стояли Септуагинта и Вульгата. Были у него разные словари, энциклопедии и конкорданции. Азриэл иногда беседовал с Тодресом. Этот пекарь помнил наизусть почти все Пятикнижие, прекрасно знал Талмуд и мидраши [101] Мидраши — древние устные комментарии к Торе. , но исповедовал свою собственную религию. Он верил в единого Творца и провидение, но не верил, что Тора была дана Богом. Тодрес Данцигер строил свое учение на этике. Бог не открывается человеку, но человек сам должен Его искать, как научную истину, причем каждый делает это на свой манер. Так, шепелявя, в нескольких словах Тодрес изложил основы своей веры. Однако выглядел он, как благочестивый еврей. На дверных косяках его дома были прикреплены мезузы. По субботам он ходил в синагогу. Иначе евреи с Крохмальной не покупали бы хлеба из пекарни, где он работал.