Майкл Корда - Богатство

– Я понимаю, вам не нравится то, что я сделал. Мне самому это не нравится. Но кто бы сам захотел этим заниматься? Вы задавались этим вопросом?

– Да. Роберт уже принес свои извинения. И также подчеркнул, что вы намного превысили свои полномочия. Он был потрясен тем, что вы приходили к моей матери.

– Потрясен? Вовсе он не был потрясен. Послушайте: возвращайтесь в Нью-Йорк. Пусть здесь останется Стерн. Уезжайте после обеда. Саймон сможет вас отвезти. Или я вас отвезу.

– Не имею ни малейшего намерения уезжать. Думаю, вы просто затеваете интригу, потому что Сесилия вас попросила, а может, потому что вы прирожденный интриган. Или вы рассчитываете получить с этого какую-то личную выгоду.

– Алекса, вы совершаете ошибку.

– Я не помешаю? Какую ошибку? – Роберт возник на достижимом пространстве, как сверкающий крейсер, входящий в порт, минуя меньшие, маломощные суда.

– Мы говорили о талантах мистера Букера, как частного детектива, – сказала Алекса.

Роберт рассмеялся, хотя бросил на Букера взгляд, от которого у несчастного запотели очки.

– Что было, то сплыло. Первое правило политика: забудь о том, что случилось вчера. Букер сказал вам, что мы со Стерном приятно поболтали?

– Нет, не сказал.

– А должен бы. К нам присоединился де Витт, и мы достигли некоторого реального прогресса. Не могу сказать, чтоб от де Витта было много пользы, но когда она от него была? Букер, будь хорошим мальчиком, оставь нас на минутку? Будь любезен.

Букер неохотно починился.

– Не забывайте, что я вам сказал, – произнес он, как ей показалось, с отчаянной настойчивостью.

– Сказать по правде, я подошел к вам именно из-за Букера, – заметил Роберт. – Он намного превысил свои полномочия при поездке в Ла Гранж, а теперь ведет себя на очень опасный лад. Если бы не моя сестра, я бы давно от него избавился. Конечно, она не выйдет за этого несчастного, но также не хочет его отпустить. И мне пришло в голову спросить, не было ли между вами чего-либо личного?

– Личного? Конечно, нет. Я познакомилась с ним только две недели назад, на похоронах вашего отца. А почему вы спрашиваете?

– О, я думаю не о в а с, я думаю о нем. С самого начала, прямо на этих похоронах, Господи помилуй, я думаю, он положил на вас глаз. Его легко понять, но это – чертовски дурной тон. Вы, возможно, даже этого не заметили, учитывая обстоятельства, но я заметил. Он – странный парень, Букер. Когда вы ему не ответили – а какого черта вы были должны? – он настроился против вас, причем очень резко. Боюсь, мне придется взять его на короткую сворку. Ему просто нельзя доверять. – Он вздохнул. – Бабушке, похоже, понравился ваш друг Саймон.

– Она думает, что он иностранец.

– Ну, конечно, в каком-то смысле он и е с т ь иностранец, верно? Так же, как Букер. И в этом – его проблема. Он годами был неотделим от семьи – или все равно, что был – и однако, он по-прежнему не п р и н а д л е ж и т ей. Послушайте, ваш Стерн и де Витт собираются затратить весь завтрашний день на составление документа. Полагаю, Стерн объяснит вам все после обеда. Мы проведем весь завтрашний день в поле – погода ожидается великолепная – и, кто знает? Возможно, когда мы вернемся, то сможем уже поставить свои подписи. И, что более важно, жить с этим.

– Букер исключается?

– Честно говоря, я думаю, что так вернее. Чем скорее он вернется в Нью-Йорк, тем лучше. Кроме того, Стерн не захочет быть в меньшинстве. Если при де Витте будет Букер, Стерн вызовет кого-нибудь из своей фирмы, и в результате у нас будет десять юристов, выполняющих работу двоих. Когда все будет кончено, нет причин, почему бы нам не узнать друг друга немного лучше. Многое зависит от того, захотим ли мы оба установить между собой хорошие отношения. Мы сможем вступать в разногласия – уверен, что так и будет, время от времени, но как друзья, как равные?

– Это именно то, чего я хочу. Ничего больше. Или меньше.

– Прекрасно. – Роберт похлопал ее по плечу. – Мы замечательно уживемся друг с другом. – Он обвел комнату взглядом. – Эммет, – вздохнул он. – Господи, как бы позабавился Джон, видя его здесь. Он обычно дразнил бедного Эммета, как тореадор – быка! – Роберт глотнул виски и скривился. Неужели он сильно пьет? Как многие крупные мужчины, в том числе его отец, он, казалось, был способен поглощать большое количество алкоголя без видимых последствий, но до Алексы впервые дошло, что, когда бы она его ни видела, он либо допивал бокал, либо начинал новый. – Джон любил Эммета, – произнес он так, словно это был великий подвиг, почти проявление святости. – Конечно, Джон всех любил, – добавил он с оттенком не то презрения, не то зависти. – И к нему тоже все хорошо относились, бедному сукиному сыну. – Он покачал головой. – Бабушка его обожала, считала безупречным.