Майкл Корда - Богатство

– Вы столь же упрямы, как Баннермэны, – сказал он. – У нас прекрасная, сильная позиция. Пусть они опротестуют завещание. Время! Вот, что побеждает в таких делах. Вспомните девицу Рокфеллер, которая вышла замуж за маркиза де Кюва, а потом оставила все состояние любовнику своего мужа – процесс тянется годами, их дети уже в средних летах, а половина свидетелей умерла. Та сторона, которая проявит больше терпения, получит львиную долю, помяните мои слова.

Он осушил стакан скотча, как только приехал, но его лицевые мускулы все еще оставались оцепеневшими, словно он сидел, стиснув зубы всю дорогу от города до Кайавы. Она уже забыла, какое впечатление производит на непосвященных манера Саймона вести машину. Сейчас Стерн уже приходил в себя, но вначале он выглядел так, словно в любой готов упасть на свои костлявые колени и облобызать землю в благодарность за то, что он все еще жив, как древний пилигрим, достигший, наконец, берега, после многих месяцев в море. Глаза его все еще сохранили отсутствующее выражение человека, в течение двух часов видевшего перед собой неминуемую смерть. Позади него не диване развалился Саймон.

– Я хочу заключить сделку, – сказала Алекса. – Немедленно.

Стерн одарил ее отеческой улыбкой.

– Конечно, хотите, – мягко произнес он. – это вполне естественно. Но это крайне сложная задача. И я только слегка копнул поверхность. Здесь замешаны сотни миллионов долларов. Даже если де Витт будет сотрудничать – а он не будет, пока мы не заставим его через суд – пройдут годы, прежде чем можно будет прояснить картину, и Бог знает сколько, чтобы составить документ, который вы, по моему мнению, сможете подписать.

– Я не хочу ждать годами.

– Алекса, нам нужно хотя бы иметь точное представление об активах. Иначе это будет верх непрофессионализма. Зачем спешить? Вы говорите так, словно чего-то боитесь.

Алекса задумалась.

– Я боюсь, – призналась она. – Не знаю, почему. Может, все из-за этого дома. – она помолчала, глядя в окно и вспоминая Артура. – Я думала, мы чудесно будем жить вместе, – грустно сказала она. – О, я все знала о возрастной разнице, но думала, что справлюсь с этим. Мы бы путешествовали, мы бы строили музей, заново открыли бы дом на Палм-Бич, я бы сделала его счастливым. Я хочу сказать – разве это было невозможно? Я была не права?

– Вовсе нет, – с моей точки зрения. Учитывая возраст вашего покойного мужа, он был крайне счастливым человеком, раз встретил вас. И вы правы – если бы он остался жив, бедняга, вам бы ничего не понадобилось знать о трастах или о сделках с его родными. Каковы бы ни были его намерения, а я думаю, что он был настроен слишком оптимистично, подозреваю, что его родные остались бы для него еще более отчужденными, чем раньше, и что он решил – вполне разумно – жить для себя вместе с вами, вместо того, чтобы беспокоиться о них. Однако, этого не случилось. Он оставил вам свои проблемы, и, возможно, свое богатство. Что вы с ними сделаете, зависит от вас.

– Две недели я пыталась найти в этом смысл. Мне казалось, что делаю то, чего он от меня хотел. Что сделал бы он сам. Но я не могу изменить то, что Артур сделал, или не сделал для своих детей, задолго до моего рождения.

– Верно. Но это не имеет отношения к вашим правам на состояние.

– Нет, имеет. Оно не м о е. Оно семейное. Роберт спросил меня, что я собираюсь делать всю оставшуюся жизнь, и я поняла, что не в состоянии ответить.

– Ты беседовала те-а-тет с Робертом?– вопросил Саймон из глубины софы. – Умно ли это?

– Да. Я не могу просто игнорировать его. Во всяком случае, он прав. Чем скорее все будет кончено, тем скорее мы все можем разъехаться и делать то, что хотим.

– А что ты собираешься делать, Алекса? – спросил Саймое.

– Во первых, перестать скрываться. Я прячусь уже две недели, и с меня хватит. Вы знаете, что Роберт посылал этого гада Букера допрашивать мою мать и шнырять вокруг Ла Гранжа?

Стерн, казалось, был доволен.

– Меня удивляет, что мистер Букер занялся этим сам. Следовало бы ожидать, что он наймет детективов. Кстати, что конкретно он искал?

– Всю грязь, которую можно найти. Но когда я услышала, что он приезжал и говорил с моей матерью, я поняла, что знаю достаточно, чтобы все могло зайти слишком далеко. Я хочу положить этому конец. Я устала скрывать свои семейные тайны, и не хочу больше знать о тайнах Баннермэнов. Кто знает? Может, Роберт будет замечательным губернатором, если он этого хочет.

Стерн покачал головой.