Майкл Корда - Богатство

Она… но она отказывалась осознать, что она сделала, запрещала своим мыслям даже принять это направление.

Огромный дом вокруг нее стонал и трещал, полный мелких, странных шумов, как корабль в море. Удивительно, подумала она, что такое большое и прочное здание способно так же скрипеть по ночам под ветром, как старый фермерский дом. Она слышала треск дерева, когда температура понижалась на несколько градусов, шелест ветвей у крыльца, гудение воздуха в батареях, где-то вдали шум насоса или вентиляции, тихие шаги служанки, совершавшей ночной обзод, ибо здесь всегда кто-нибудь круглосуточно находился на страже, как в гостинице, и нажав кнопку звонка на ночном столике, можно было вызвать горничную – в любое время, на случай, если захочется выпить чашку чаю, или какао, или просто, как это бывало с миссис Баннермэн, узнать, который час.

Завтра, решила она, когда с делами будет покончено, она немедленно уедет, позвонит Стерну или Саймону снять ей номер в одном из самых уединенных городских отелей, скажем "Дорсет", или "Хэмпшир Хауз", и на время исчезнет из виду. Постепенно, шаг за шагом, она вернется к нормальной жизни.

Нет, чтобы быть точной, она начнет н о в у ю, ибо жизнь уже не будет той же самой. Ей нужен офис, чтобы управлять постройкой музея – в этом мог бы помочь Саймон. Со временем, вероятно, она будет признана, как миссис Баннермээн, а миссис Баннермэн доступно почти все. А потом? Она отказывалась заглядывать дальше.

Она закрыла глаза и внезапно услышала шум шагов по гравию во дворе, и человеческие голоса. Они звучали приглушенно, но ей показалось, что это мужчина и женщина. Потом они стихли, и Алекса уснула, повторяя себе, что нет причин полагать, будто говорили о ней.

– Это позорная капитуляция, Роберт, и ничто иное.

– Это здравый смысл, Сеси, – устало сказал Роберт. – Мне это нравится не больше, чем тебе.

– Она – мелкая шлюшка и интриганка, и ты ей подчинился. Никогда бы не подумала, что доживу до такого дня.

Роберт вздохнул. Они прошли до усыпанного гравием двора и повернули назад. В темноте он не видел выражения ее лица, но глаза ее блестели, словно она плакала.

– Если мы начнем процесс, Сеси, – терпеливо объяснял он, – она может победить. Отец б ы л женат на ней.

– Я отказываюсь в это верить. Или примириться с этим.

– Вера тут ничего не изменит. Букер считает брак законным.

– О, я бы просто у б и л а Мартина! – даже в лунном свете глаза Сесилии полыхнули яростью. – Он совершенно б е с п о л е з е н. Не представляю, как я могла когда-то даже допускать мысль о замужестве с ним. Но т ы, Роберт, т ы – вот кто меня по настоящему разочаровал. Ты позволил ей обойти себя, только потому что она – смазливая девица! – Она сделала паузу. – С обывательской точки зрения.

– Ну, в этом ты совершенно не права, Сеси. Мне вполне нравится, как она выглядит. Рамирес – помнишь его? – даже предложил, чтоб я женился на ней! – Он рассмеялся. – Действительно, неплохое решение проблемы.

– Это отвратительно!

– Я шучу, Сеси.

– Не нахожу это смешным. Тебе следовало бы д е л а т ь что-нибудь, Роберт, вместо того, чтобы обмениваться шутками со своими кубинскими друзьями.

– Это не так легко, Сеси. Она умнее, чем ты можешь поверить. В ее руках есть некие документы, которые я бы очень хотел заполучить назад.

– Ты хочешь сказать, что она ш а н т а ж и р у е т тебя, Роберт? Это причина твоей бесхребетности?

– Нет, Сеси, совсем не шантажирует. "Угрожает" – более точное слово.

– Чем?

Теперь он пожалел, что затронул эту тему. Если Сесилия узнает правду о смерти Джона, она никогда не простит его, а этого он боялся гораздо больше, чем того, какое действие возымеет это открытие на его политическую карьеру.

– Там замешаны политические дела, – сказал он по возможности спокойно. – Документы дал ей отец. Необдуманно.

– Разве Рамирес не может их вернуть? Ты обычно утверждал, что он может все.

Сесилия познакомилась с Рамиресом, едва выйдя из детского возраста, в те давние дни, когда он был еще патентованным героем твердолобых патриотов, которые считали, что высадка в Бухте Свиней была бы успешной, если бы у Джона Кеннеди хватило мужества организовать прикрытие с воздуха.

Таковы были в те времена и взгляды ее отца – как многие богатые американцы, Артур Баннермэн счастлив был принимать у себя в доме лихого кубинского героя и выписать чек на на la causa [46]

Последующий откат Рамиреса в мир политических преступлений и убийств по контракту ускользнул от внимания Сесилии. При тех редких случаях, когда упоминалось его имя, она все еще говорила о нем, как о латиноамериканском антикоммунистическом сэре Галахаде [47]– репутация, которую он потерял так же быстро, как приобрел.