Майкл Корда - Богатство

Довольно странно, но Алекса не встречала никого, кто жаловался бы на этот вирус, поражавший, казалось, людей, исключительно богатых и пожилых. Как бы то ни было, это не мешало Артуру в том, что его интересовало. Он работал с документацией, приводя ее в порядок с бешеной энергией, заполняя пробелы по памяти, поглощая списки, карты и диаграммы, прокладывая путь сквозь ежегодные отчеты, набрасывая нетерпеливые указания банкирам, брокерам, вкладчикам, сотрудникам семейного офиса, серьезно объясняя Алексе, что и зачем он делает, пока у него не садился голос.

– Меня потрясает, – заметил Саймон, – сколько времени вы проводите вместе… Я хочу сказать – если бы вы были юными новобрачными, все было бы в порядке – месяц или два – но Банненмэн же старый человек, Христа ради! Ты что, пытаешься у б и т ь его?

Ей не хотелось объяснять Саймону правду – да он бы, вероятно, и не поверил. К Рождеству она уже ознакомилась с законами Треста – душой и сердцем состояния, оставленного на рубеже веков самим Киром Баннермэном, не говоря о неисчислимых мелких трестах, выросших на нем, как плоды на некоем золотом дереве. Она не имела юридического образования, но нельзя было не восхищаться интеллектом человека, который сплел всю эту сеть взаимосвязанных документов, пытаясь предусмотреть всякую возможную опасность, способную когда-либо представиться его наследникам, или угрозу раздела состояния.

Она никогда особенно не задумывалась о самом состоянии. Зачем? Там было много денег, и нужно ли знать что-либо сверх того? Но, слушая откровения Баннермэна, она начала осознавать его полноту. Сердцевину состояния составляли не деньги в банках, но акции крупнейших американских корпораций, только становившихся на ноги, когда Кир Баннермэн вложил в них деньги. Эти инвестиции не всегда приветствовались самими владельцами, ибо если в шатер прошел нос верблюда, за ним неминуемо последует и весь верблюд, – инвестиции Кира часто вели к быстрому, безжалостному захвату, без всяких тонкостей, принятых в последние десятилетия. Тедди Рузвельт и последующие президенты заставили отказаться от монополии на добывающую промышленность в те времена, когда люди острили, что Кир Баннермэн владеет всем, что находится под землей, кроме мертвецов и нефти, ибо первых он согласился оставить Богу, а вторую – Джону Д. Рокфеллеру, но, лишившись шахт, он использовал активы, чтобы приобрести огромное количество акций американской индустрии.

Он финансово поддержал Уолтера Дюрана в создании "Дженерал Моторс", назло Генри Форду, которого ненавидел, он владел значительными долями у Дюпона, в "Корнинг Гласс", "Дженерал Электрик", "Ай-Би-Эм", "Юнайтед Стейт Стил", "Болдуин Локомотив", "Дженерал Фудз", "М – 3". Его проницательность была столь остра, что ни одна новая отрасль не избежала его внимания, от производства электроламп до радио. Но тут, конечно, и крылась проблема. Отрасли, которые, с точки зрения инвестора или предпринимателя, были в самом зачатке, когда Кир был в расцвете лет, сделали его семью самой богатой сверх всякой меры, когда он состарился, и так продолжалось на протяжении Второй мировой войны и вплоть до шестидесятых годов, но в семидесятых они пришли в упадок.

Кир продумал все, но даже он не мог представить себе Америку, закупающую автомобили в Японии, Корее и Германии, где сталелитейная, железнодорожная, кораблестроительная индустрии станут умирающими отраслями промышленности, и где цены на продукты подкосит дешевый импорт из Третьего Мира.

Что еще хуже, годами никто в семье не желал признать, что Кир в отдаленной перспективе мог ошибаться, или что шестидесяти лет правоты достаточно для любого человека. Лишь с огромной неохотой отец Артура внес некоторые изменения в семейные инвестиции, поскольку к распоряжениям Кира относился как к Священному Писанию, и сам Артур пошел ненамногим дальше отца. Кроме того, объяснял он Алексе, склоняясь над распечатками, само имя Баннермэнов еще больше затрудняло подобные изменеия. Конечно, они могли бы продать акции "Дженерал Моторз", но разве это не все равно, что объявить миру, будто Баннермэны больше не испытывают доверия к способности Америки производить и продавать автомобили? Они ушли из Большой Стали, когда было уже почти слишком поздно, но продажа семейных сталелитейных акций рассматривалась бы всеми, как последний удар по умирающей индустрии – coup de grace [29]. У Баннермэнов есть с о ц и а л ь н ы е обязанности и как раз это Роберт отказывался понять.