Гийом Мюссо - Квартира в Париже

Для Маделин это была могучая белая спираль, головокружительное поле света, оно захватывало, впитывало в себя, проникало в потаенные уголки твоего существа.

Оба несколько минут не могли шелохнуться, как два кролика в свете фар, – столь велико было потрясение. Волнующий свет действовал как гипноз; казалось, сейчас он все вокруг проглотит.

Вопль полицейской сирены на улице вывел их из транса.

Испуганный, Гаспар первым делом выключил электричество, потом опасливо выглянул в окно. Мимо пронесся полицейский автомобиль. Свернув на бульвар Распай, он скрылся из виду.

– Ложная тревога, – с облегчением сообщил он Маделин.

Она не шевелилась, не сводя глаз с третьей картины, мерцавшей в темноте. Им обоим теперь открылось, зачем Лоренцу понадобились фосфоресцирующие пигменты, о которых так увлеченно рассказывал Файоль. В темноте картина обретала совершенно иной масштаб и исполнялась смысла. То, что раньше казалось однородной белизной, оказывалось тщательнейшей каллиграфией, оборачивалось сотнями светящихся букв. Маделин шагнула к картине. Гаспар сделал то же самое и понял, что буквы образуют бесконечно повторяющееся послание.

ДЖУЛИАН ЖИВ ДЖУЛИАН ЖИВ ДЖУЛИАН ЖИВ ДЖУЛИАН ЖИВ ДЖУЛИАН ЖИВ

ДЖУЛИАН ЖИВ ДЖУЛИАН ЖИВ…

«Еду. Буду через 10 минут.

Диана Рафаэль».

Маделин прочла эсэмэс бывшего психиатра Лоренца, стоя между колокольнями базилики Святой Клотильды. Было 8.30 утра. По сравнению со вчерашним днем было прохладнее и суше. Так и не забрав скутер с улицы де ла Сен, она прибежала на улицу Шерш-Миди, решив, что пробежка в одиночестве благоприятно скажется на организме.

Уснула она поздно, в три часа ночи, а в шесть утра уже проснулась. Последние часы оставили Маделин почти без сил. Физически тоже пришлось нелегко: надо было незаметно отнести картины из школы домой. Но умственное и эмоциональное истощение было еще сильнее. Ей не давал покоя вопрос, ответа на который она никак не могла нащупать: откуда у Лоренца за несколько дней до смерти взялась такая уверенность, что его сын жив?

Упершись ладонями в колени, Маделин восстановила дыхание. Гаспар тоже занимал ее мысли – он совсем потерял покой после того, как они наткнулись на послание Лоренца, начертанное светящимися буквами. Полный профан в Интернете, он полночи лазил по главным американским новостным сайтам. То, что он там нашел, привело его в еще большую растерянность: во многих статьях, написанных по следам драмы художника, действительно говорилось, что на складе, где удерживали Пенелопу, так и не нашли тело малыша Джулиана.

Восстанавливая действия Беатрис Муньос, следователи пришли к выводу, что она сбросила труп ребенка в устье реки Ньютаун-Крик на юге Куинса. На берегу полицейские нашли ворсинки с кровью бедняжки. Водолазы обследовали дно, но это было одно из самых грязных мест во всем Нью-Йорке, доступ туда был затруднен, к тому же при таком сильном течении маленькое тело наверняка давно унесло.

Тем не менее версия Пенелопы Лоренц, упорно твердившей, что сына зарезали у нее на глазах, не подвергалась сомнению. У Маделин тоже не было оснований в ней усомниться. Судя по статьям, которые она прочла, все факты наводили на мысль, что Муньос действовала одна, без сообщников. Гибель мальчика считалась несомненным фактом. Его кровь нашли в нескольких местах: в фургончике, куда его засунули при похищении, на складе в Куинсе, на берегу Ньютаун-Крик.

Маделин решила подождать психиатра на обогреваемой террасе кафе с видом на сад при базилике. Час назад она попросила Диану Рафаэль о встрече, отправив ей несколько эсэмэс с фотографиями картин Шона Лоренца. Расположившись под источающим тепло «грибом», она заказала двойной эспрессо. «Эр де Франс» прислала ей сообщение с напоминанием – пора было зарегистрироваться на мадридский рейс, вылетавший из аэропорта Шарль де Голль в 11.30 и прибывавший в испанскую столицу двумя часами позже. Она зарегистрировалась, мгновенно выпила принесенный кофе и заказала еще, чтобы на этот раз не торопиться, вспоминая за кофе ночное приключение.

В отличие от Гаспара, Маделин больше всего взволновало не послание фосфоресцирующими буквами – его она сочла причудой, – а… все остальное. В особенности духовные скитания, описанные в триптихе Лоренца. Такие переживания были ей хорошо знакомы, она сама прошла через это несколько месяцев назад.