Лоренс Даррел - ЛИВИЯ, или Погребенная заживо

Банкет продолжался долго, однако постоянно обнаруживались свеженькие интересные подробности, и тайным зрителям скучать не приходилось; ближе к финалу пиршества гости стали понемногу отлучаться на просторные темные балконы, чтобы потанцевать, и там парочки проделывали несколько неуклюжих па. Двигались они с несколько курьезным старанием, что выдавало неискушенность танцоров, похоже, ноги не очень-то их слушались. Оркестр оставался невидимым, но играл постоянно, причем вальсы, танго и прочие медленные танцы, которые хозяин считал наиболее подходящими для своих гостей, поглотивших чудовищное количество деликатесов. К сожалению наблюдателей освещение постепенно делалось менее ярким. Последним основательным источником света был поистине пещерный, словно из адской бездны, огонь, вспыхнувший на блюдах с crepes flambées , [206] Здесь: блинчики-фламбе (фр.). Слово «фламбе» (огонь) — составляющая всех названий блюд, которые заливают спиртом и подают подожженными. он придал бородатым лицам особый колорит, это был тот самый приглушенный свет, который любил использовать Рембрандт.

Огненный десерт имел потрясающий успех, послышался треск бумажных сувениров и даже — гениальная находка! — всем выдали по шляпе из картона. И без того уморительное зрелище стало безумно смешным. Гнусные старикашки в идиотских шляпах отмахивались от всего мира своими сигарами! Одна-единственная деталь придала празднику роскошь безумства. Танцы становились все более провоцирующими — дамы смело прижимались к кавалерам и вскидывали руки, напоминая галеоны с надутыми парусами, или уборочные комбайны, добавил Феликс, который счел эту метафору более подходящей накануне vendanges.

Итак, атмосфера обрела налет сентиментальности — даже принц увлеченно перебирал ножками, словно диковинная птичка, однако партнерш у него было сразу несколько, да-да, несколько рослых пышных девиц, скроив невинные мины, пытались завоевать его внимание. Еще бы, столько денег! И угощенье!

— У принца появилось еще одно восхитительное словечко, — сказал Феликс. — Он говорит «элегантно», когда имеет в виду «высший класс».

Воодушевление зрителей слегка остыло — возможно, потому что доступная их биноклям часть кутежа подходила к концу. Констанс с удовольствием вспомнила о термосе с подогретым вином и сэндвичах, лежавших в машине. И тут вдруг весь мир погас, темнота обрушилась на землю, почти осязаемая, как плотный колпак. Они не видели даже друг друга, а принц с гостями будто канули куда-то вниз, им казалось, что сами они взлетели высоко в небо, будто вознеслись на самолете. Теперь нужно было вести себя очень осторожно, любое резкое движение могло стоить жизни или, по меньшей мере, перелома. Молодые люди терпеливо ждали, когда глаза привыкнут к темноте, но внезапно опять вспыхнул свет, только в совершенно иной ипостаси.

Снизу донеслась канонада, и разноцветные змеи, шипя, взвились в воздух (совсем рядом с ними), чтобы выплюнуть в небо горячие разноцветные звезды, выпустить плюмажи и вновь рухнуть на землю. Нарядные борозды расчерчивали черное сверкающее небо, и, совершив полет по заданной силой взрыва траектории, падали прямо на акведук. Фейерверк продолжался не очень долго, однако цвета и формы были необыкновенны, а над рекой крутились огненные «колеса святой Екатерины», [207] Одна из самых старых форм огней фейерверка (в честь Святой Екатерины, которую за веру в Христа приговорили к колесованию, но во время пытки колесо чудесным образом сломалось, а спицы его поразили зевак, пришедших на казнь). (Прим. ред.) рядом некто похожий на глиняную фигурку отшельника (из тех, что делают в Провансе для рождественских ясель) поедал оливки со скоростью Святого Витта… Вскоре молодые люди услышали веселые крики и аплодисменты. Темнота снова вступила в свои права, и они двинулись в обратный путь: вдоль каменной выемки и теперь уже вверх, на гору. Пробираться было не легко, и как только они оказались на другом склоне, поспешили включить фонарики. Но ради такого представления стоило претерпеть любые испытания!

На землю уже выпала обильная роса, предвестница богатого урожая; тяжелые капли скатывались со старой оливы, под которой они оставили машину. Горячее вино было как нельзя кстати. Чуть поодаль сгущался туман. Пока они пили вино, на горе возникло загадочное облако, двигавшееся прямо на них. Вскоре послышался топот маленьких копыт и звяканье колокольчиков, а потом из мрака появился пастух, он попросил огоньку, чтобы прикурить сигарету, и обрадовался приглашению выпить вина. У него был напевный выговор жителя южной Франции. Пока он курил и грел ладони о кружку, подбежали собаки и уселись рядом, чутко навострив уши, а после показалась и сама отара. Своими копытцами овцы топтали полынь, и ее горький аромат наполнял притихшую округу.