Альфред Кох - Отходняк после ящика водки

И вот теперь Мостовщиков, затеяв новый проект, подтянул к «Крокодилу» Орлушу, который как шутник и юморист – автор вполне в формате журнала. Начали с творческого вечера в той же «Жести». Все происходило в задней полутемной комнате заведения, там, где сцена и танцы. Зрителей собралось не много – человек, может, 20 (или это много для любителей поэзии?), в основном дружки начинающего поэта. Хозяина, как это ни странно, не было – хотя, с другой стороны, даже на выступление Кон Бендитта (которое шло в каком-то из его кабаков), того самого, великого французского революционера 1968 года, он не удосужился явиться. С опозданием минут в 40 вечер начался. Орлуша сел на поставленный у сцены стул… Это смутно мне что-то напомнило, я понял что и крикнул:

– Давай становись на стул и читай!

Он что-то буркнул матом недовольно – человек, видно, все-таки волновался, ему было не до шуток. Да это и неудивительно. Представьте себя на месте человека ближе к полтиннику, без капиталов и недвижимости и даже без постоянной работы, без семьи и детей… Годы нас не украшают; да еще когда и денег нет, перспективы личной жизни становятся все более мрачными. Один мой знакомый, чтоб как-то решить этот же самый вопрос, проникает изредка на телешоу под видом эксперта – и после эфира недели на две успех у девушек или по крайней мере скидки ему обеспечены. В этом смысле стихи – рецепт от той же скорби, но более древний и, может, более надежный. Другой мой приятель, циничный бизнесмен-космополит, подружился даром со множеством девушек, после того как выучил наизусть по тысяче стихов Пастернака и Мандельштама. Даже чужие стихи дают прекрасный эффект, а что говорить про свои, особенно если они сочинены здесь и сейчас, да на сюжет, который только что развернулся на глазах у публики! Актуальность тут не мешает, она дает защиту от подделок, когда девушке из провинции впаривают Пушкина под видом самого себя.

Тот первый вечер прошел без открытий и скандалов, тихо, почти по-семейному. Делить присутствующим было нечего. Мы прослушали знакомые по старым заходам на сайт «Литпром. ру» стихи, жидко поаплодировали, все это, слегка выпивая, – и разошлись. Единственную эмоциональную, даже нервную ноту в течение того тихого вечера внес молодой, в районе 60, писатель Валерий Гринберг, который, как обычно, пил водку с пивом. Но как-то резвей обычного. Я подсел к нему и, чтоб не сбивать декламатора, на ухо сказал:

– Валера, ты ж только из больницы вышел!

– Да нормально все.

– У тебя ж с сердцем что-то, – не унимался я. Так легко волноваться о здоровье, когда оно чужое, и ты беспечно волнуешься в форме, которая тебя ни к чему не обязывает.

– Чего ты? Вот видишь, человек сидит со мной за столом и молчит. Ты тем более не лезь.

– Ну а при чем тут человек?

– При чем, при чем! При том, что это мой кардиолог. Из Четвертого управления. Я там лежал на обследовании за бешеные бабки. Если б я превысил меру, он бы мне сразу сказал. А он же не говорит.

Кардиолог действительно молчал и, ни слова не говоря, пил тоже водку с пивом.

Думаю Гринберг пришел неспроста. Не ради же единого слова и тысяч тонн словесной руды, которыми там увлекаются поэты. Полагаю, он вслед за Орлушей намерен выйти на рынок публичной декламации. Тем более что опыт у него имеется: прежде чем начать записывать свои рассказы на бумаге, он их, как известно, излагал устно перед собутыльниками. Осталось сделать новое усилие, чтоб выйти на новый виток славы и вообще успеха…

Вскоре после той попытки поруководить отечественной поэзией Мост предпринял новую. Теперь это были не просто публичные чтения, но поэтический конкурс, как во времена не только античные, но и в Серебряном веке. И Маяковский побил Есенина на турнире – или наоборот? – ну да не важно… Короче, Орлуша сразился с некими пятью поэтами – и проиграл, точно так же, как и Степанцов. Он скорей всего подыграл одной поэтессе, поддался – это же любимец и любитель женщин. Мне легко себе представить, как он на ходу сочиняет намеренно никуда не годный стишок и читает его, путаясь и сбиваясь; на кой ляд ему такая победа над дамой… Но я винил себя, что не бросил все и не пришел на тот вечер, – мог бы своей поддержкой сбить ход турнира и свести дело к победе Орлуши… Эх!

И вот новый прорыв: турнир под названием «Поэтический бокс», или, сокращенно – так и на афише, – поэ-бокс. Это креатив, кстати, орловский. На сцену, оформленную в стиле боксерского ринга, вышли в халатах оба наши поэта и попрыгали, как бы разминаясь. После скинули халаты и предстали в майках. Пафос Орлушин был в эротической надписи, к которой официально не придерешься, в две строчки: «Peace ДА». На Степанцове же была простая черная безрукавка, которая обнажала его, тоже рискованные, татуировки.