Альфред Кох - Отходняк после ящика водки

После Олег на раскаленную сковородку наливает оливковое масло, бросает туда нарезанный кубиками репчатый лук и, слегка обжарив его, добавляет икру, печень и молоки. Все это шкворчит на сильном огне минут пять, и… снова по маленькой, но уже под свежий улов. Вкусно.

Уха… А куда без нее?

Какую только уху я не ел. Но Олег варит какую-то специальную. Он даже запрещает ее называть ухой. Говорит: «форелевый суп». Суп-то он суп, но все же – уха.

Я знаю все эти разговоры, что, мол, в уху, кроме лука, соли-перца и лаврового листа, класть ничего нельзя, но все же я люблю еще с картошкой. Вот режьте меня на куски; сколько я ни ел ухи, хоть на Волге, хоть на Ладоге, но простые русские люди, которые не читают умных городских книжек про русскую кухню, всегда кладут в уху картошку. И знать не знают, бедолаги, что всю жизнь едят неправильную русскую уху, то есть черт знает что едят. Действительно, дикий у нас народ, непросвещенный. И уху-то нормально сварить не могут. Беда.

Олег картошку в уху таки кладет. В этом, видимо, заключается его хохляцкий протест против москальских рецептов, который (протест) странным образом, как я уже отметил выше, смыкается с обычной практикой темных, не знающих собственных обычаев русских людей.

Особенность этой профессорской ухи заключается в том, что он не доводит ее до кипения. [40]Сначала он отдельно отваривает картошку, потом бросает ее в воду, где лежат большие куски форели. Форельные же куски наложены в котелок доверху и лишь залиты водой. Вода нагревается до «предкипящего» состояния и в нем поддерживается минут пять-десять. Рыба отлично сваривается без всякого кипения. Но вот разлили по тарелкам. Луковица, большой лохматый кусок черного хлеба. Ну, давай по маленькой…

Уже стемнело. Становится холодно. Вслед за рюмкой ледяной водки вливается в пищевод густая огненная уха. Запах, вкус, аромат… Блин! По второй. Обязательная программа. Изо рта начинает валить пар. Разговоры переносятся в дом. Чай, выпечка. Пылает камин. В голове мысль: как бы не напиться? Нужно скорее собираться домой. Ведь завтра воскресенье, то есть футбол, баня. Но тут так хорошо… Нет, все. Встаем, поехали. Акт расставания. На посошок. Возьмите с собой рыбки. Нет, нет, что вы, не нужно… Да возьмите. Ну ладно. Все, все. Поехали, Пока. Целую. Все.

А.К.

Простой репортер Костя Эрнст, теперь уже большой медиа-магнат Константин Львович, прошел большой путь. Мы и оглянуться не успели.

Как бы то ни было, уйдет Эрнст куда или нет в ближайшее время, обращаю ваше внимание вот на что: человек на своем посту уже четвертый президентский срок. На пенсию ему, что ли, с этой должности уходить c самоваром – подарком от профкома? Должен же быть еще рост. Какой-то. Лично я легко вижу его в Кремле – он там будет смотреться не хуже, чем… обойдемся тут без известных фамилий. Право, там не будет лишним высокий артистичный красавец, который говорит по-русски очень толково и притом афористично. Да к тому ж, пардон, из Питера. И, entschuldigen Sie bitte, с немецкой фамилией (в переводе – серьезный, серьезно), а это нашего брата германиста умиляет. Я давно удивлялся, почему они там не могут на серьезную роль найти парня типа Гагарина, видного, с хорошей улыбкой, а тащат разных… э-э-э… разных. Ну, Константин Львович, конечно, не Юрий Алексеевич, но по фактуре он куда ближе к типажу русского красавца и добра молодца, чем… типун мне на язык. «Девочки, посмотрите на фотки Эрнста – какой симпатичный парень, с нордической внешностью…» – немало в Интернете подобных откликов на портреты телеклассика.

Когда его спрашивают, насколько серьезно он допущен во власть, ответ дается приблизительно такой: «Компьютер в таких случаях отвечает: "Вопрос некорректен"». А что, грамотно…

О популярности: даже Хемингуэй теперь в русскоязычных публикациях все чаще Эрнст, чем Эрнест, – это явно в честь Константина Львовича. И то сказать, теперь небожители – это ТВ-люди, а не разные писатели.

Я еще вспомнил, что у Эрнста был конфликт с министром печати М.Ю. Лесиным. Кто кого? – Боливар не вынесет двоих; где, кстати, сейчас Лесин? Что-то его давно не видно. Более того: эксперты, которые отслеживают битву компроматов, отмечают, что на наезды в прессе Эрнст реагирует куда жестче, чем даже сам ВВП. О как.

Еще. «Независимая газета» дала текст искусствоведа Анри Вартанова (не преподавал ли он у нас на журфаке лет 30 назад?) про Эрнста. Так после Ремчуков, главный редактор и по совместительству хозяин издания, написал здоровенную объяснительную. С чего-то вдруг. И напечатал. Она была, кажется, больше самой заметки… Там было подробно про то, что Эрнста никто не заказывал, задачи его скомпрометировать никто не ставил, речь шла только об искусствоведческом анализе. В общем, не до шуток.