Альфред Кох - Отходняк после ящика водки

Наверное, ребята уже видели себя знаменитыми мировыми звездами типа Маккартни. А почему нет? Они, похоже, уже не боялись в это поверить. Я видел их счастливые лица на старой любительской киноленте…

И вдруг эти состоявшиеся рокеры, с их уже реальными гастролями по Штатам, узнают от Мамонова, что все кончено. Ничего не будет! После международного счастья и блеска они вернутся в Совок и будут вести ту же бессмысленную бедную жизнь. Можно себе представить, какая это была для них драма, даже трагедия! Крушение всех надежд! Наверное, они имели бурные объяснения с Петей, приводили железные аргументы. Мы знаем теперь, что ничего не получилось. Мамонов был неумолим. Какая буря чувств и сегодня, наверное, бушует в сердцах неудавшихся мировых звезд! А как жестоко над ними смеялись!

– Вы звуки Мудаков. Вы проебали такой контракт! – говорили им.

Наверное, когда они давали прощальный концерт на Горбушке, это в ноябре 1990-го, они еще не верили до конца, что это действительно конец и крушение всех и всяческих надежд… Думали, видимо, что это просто временный каприз, что это пиаровский ход… Мамонов сказал тогда:

– Мы будем как «Битлз».

Только историю «Битлз» они все видели по-разному. Ребята – как сверкающий путь к успеху, а Петя – что группа распалась на гребне славы. Одна и та же тема, только есть нюансы.

Можно только строить предположения, придумывать версии, пытаться смоделировать ситуацию – вот почему так вышло, с чего вдруг пошел этот, пардон, прерванный полет?

Артем Троицкий видит такую картину:

– Правильной реакции при творческом контакте Ино и Мамонова не произошло. Ино – человек английский, вежливый и интеллигентный; Петя тоже из интеллигентной семьи (папа ученый, мама переводчица), но он такой настоящий русский беспредельщик… Когда коса Мамонова нашла на Ино, то коса оказалась брутальней и настойчивей.

Они действительно не могли договориться. «Вопреки желанию Брайана Ино, надеявшегося передать на диске всю необузданную дикость русских безумцев, Мамонов настоял на том, чтобы звук на альбоме был гладким и «диетическим».

Ну и потом, раскрутка звезды, тем более рок-звезды, – это все-таки индустрия, там нужно жестко решать вопросы, а не самовыражаться под кайфом. А Мамонов всегда – и сейчас, и в те времена – был непреклонен: «Я знаю, что занимаюсь независимым искусством, странным, неудобопонятным, что меня любят от силы тысяч десять человек – но зато это люди, которым мое творчество действительно необходимо. Вот для них я и работаю. Я не культмассовый работник, но это мне и не нужно. Я делаю то, что хочу, то, что в душе моей рвется наружу. Я предпочитаю молчать год, чем делать что-то быстро, лишь бы денег заработать».

Это не просто красивые слова про свою самобытность, там все было еще ужасней: Мамонов панически боялся успеха, это был какой-то сверхъестественный мистический ужас! Вот какое признание он сделал сам: «Вся наша компания была хороша тем, что волею судеб ни в чем не участвовала. А как только кто-то становился участником, тут же погибал: или физически, или художественно!» Дальше он приводит примеры: «Едва пошли стадионные денежки, Витя Цой сразу разбился. А был – как солнце! И все свои ранние и истинные песни написал в 19–20 лет. Тот же Гребенщиков в 17 лет по Питеру как ангел ходил! Это был чистейший молоденький мальчик. Однако все происходило в 1972 году или около того. И вот в течение 20 лет его отжимали… Теперь иногда с иронией говорят: «Вот, мол, какие песни пишут Боря и Макаревич!..»

Какая тонкая загадочная материя – вот эта боязнь успеха… И на какой странный неожиданный путь вывела она Мамонова на старости лет! Крутой маршрут – из рокеров в отшельники… У нас чаще по-другому, наоборот, – вон батюшки идут просвещать рокеров, есть такие примеры.

Еще про успех, отношение к нему: одних он притягивает, другие живут как будто в другом от него измерении. Вот что рассказывала журналистам Ольга, жена Мамонова: «В свое время, на сороковой день после смерти Вити Цоя, я позвонила Айзеншпису. «Юр, – говорю, – может, теперь ты нами будешь заниматься?» А он в ответ: «Я вообще-то очень деньги люблю. А с вами последние штаны потеряешь». И ведь, в сущности, он прав: если делать то, что делает наш Мамонов, не только последние штаны продашь, а вообще голым в Африку пойдешь».

Так-то! Рокер – это все-таки не купец какой-нибудь.

Кем только его не называли, с кем только не сравнивали! Вот список: Диоген из бочки, лесной леший, Том Уэйтс (это многократно), музыкальный Достоевский, певец антигламура, скоморох, юродивый, великий и ужасный Фредди Крюгер; уверяли, что его предтечей был сам Высоцкий… Тут уместно вспомнить слова Липницкого, который сравнивал Мамонова «с юродивыми Христа ради, исчезнувшими из нашей жизни окончательно. Так называемые «блаженные похабы» провоцировали жизнь древнерусских городов своими скандалами и сексуальными провокациями и несли в себе нерв спонтанного религиозного (!) огня». Под сексуальными провокациями надо, наверное, понимать песни про секс?