Альфред Кох - Отходняк после ящика водки

Житие свое Мамонов излагает в соответствии с законами жанра, основная тема – что прошлое-де было ошибкой.

Многое просто пропускает: как, например, важное, сильное, поворотное событие в своей жизни, которое случилось в 70-е. Его старый друг Липницкий, которого, правда, при этом не случилось, но разговоров-то было сколько между ними и про это тоже, излагает дело так:

– Наши, они были пьяные, подрались с двумя блатными, и от одного Мамонов получил заточку (из напильника) под сердце. (Как в кино, где играл его сосед по Большому Каретному Владимир Семеныч. – И.С.) Но в кураже наши стали их добивать, загнали в троллейбус, а когда выскочили из него – Петр рухнул. В Склифе, где я его навещал, он стал похож на пришельца с того света. Он кардинально изменился. В нем появилась глубина. Больше он уже не дрался. Видно, в реанимации ему кто-то что-то очень важное нашептал. Самое главное… Тогда он, может, получил свой главный урок в жизни.

Отсюда можно многие картинки в его будущей жизни подсветить.

А еще Мамонов этак легко, скороговоркой пробегает всю яркую и практически невероятную историю громкой группы «Звуки Му»! Которая гремела по-взрослому! Это были наши русские настоящие рокеры, в полный рост. Первое же публичное выступление группы, к которому готовились год (!) и которое прошло всего-навсего в школе, стало сенсационным. Потому что в зале собрались сливки со сливок: «Машина Времени», «Браво» и сам Цой. Гости тут же и выступили. Ничего себе школьный концертик…

Пошло-поехало. Тыщи людей ломились на концерты «Звуков». Худой, молоденький, свежий еще Петя, еще не Петр Николаевич нисколько, выходил на сцену с гитарой, в пиджаке на голое тело, а то и вовсе с голым торсом. Он исполнял свои странные мелодии, пел жесткие песни, что твой Том Уэйтс (их не зря сравнивают), выделывал твист, исполнял серьезный припадок – вращал глазами, пускал слюни и пену. Когда с усами, он был вылитый Фредди Меркьюри, а сбреет усы – так сразу что твой Ваня Охлобыстин. А чуть отпустит бороду – пожалуйте, писаный апостол с виду…

Знаменитое сценическое безумие Мамонова, кстати, было контролируемое, дозированное.

Воспоминания одного очевидца: «У него медленно вытекает слюна между зубов – и течет куда-то на пол. А потом, после полного безумия, он совершенно спокойно говорит: "Обратите внимание: пол вам не испортил, здесь лежала программа концерта. Все отрепетировано!"»

И другого: «Петр оказался крайне буйным, эпилептичным шоуменом. Мамонов представлял самого себя, но немного в гиперболизированном виде: смесь уличного шута, галантного подонка и беспамятно горького пьяницы. Он становился в парадные позы и неожиданно падал, имитировал лунатизм и пускал пену изо рта, совершал недвусмысленные сексуальные движения и вдруг преображался в грустного и серьезного мужчину. Блестящий, безупречный актер!»

Зачем это все? А вот зачем. Тут слова самого Мамонова: «На сцене у меня мрачный образ человека больного, нездорового. И (зрителям) надо думать: почему он заболел? Мысли о причинах болезни, почему он стал таким».

Что он имел в виду – Советская власть, что ли, и дулю в кармане?..

И подробней о том же: «Творчество, не творчество… Но вот идет по улице человек, и пивка ему хочется, да нельзя – будет пахнуть, и с женой у него чего-то… И ботинки он купил немецкие зря за 2 тысячи 500 немецкие, а они протекают. Ребенок двойку принес, а мы пойдем с ребятами пиво пить. Вот сколько мыслей пролетает за секунду. Представьте, что он сразу начнет все осуществлять. Он же как сумасшедший будет, правда? Вот я на сцене этим занят».

Рядом с Мамоновым бас-гитара – Саша Липницкий, это в его квартире и у него на даче на Николиной они собирались и пели. Он – вылитый Карл Маркс в молодости, красивый и значительный, на вид очень погруженный в процесс, с длинной черной бородой Карабаса-Барабаса и соответствующим хайром, он выглядел неподдельным западным рокером. Музыка вообще и карьера музыканта в частности – эти вещи настолько его занимали, что он распродал тогда свою довольно богатую коллекцию икон, и на вырученные деньги группа жила и содержала семьи.

А вот великий клавишник Павел Хотин, с виду отличник. Он пошел в группу после того, как впервые увидел Мамонова на сцене и услышал о нем такой отзыв:

– Он пахнет весельем и большими деньгами.

Веселья было много, с деньгами похуже. Примечательно, что у самого Хотина, он потом признался, исполнение Мамонова вызвало отвращение. Петя в тот памятный вечер «был пьяный, пускающий слюни под гитару». Но, как ни странно, именно это Хотина и привлекло! Каким-то необъяснимым образом он от этого отвращения перешел к мысли о сверхзадаче – что-то из этого сделать.