Альфред Кох - Отходняк после ящика водки

Однажды меня чуть не арестовали.

Дело было так. Я до такой степени не представлял себе жизнь в Советском Союзе, что привез с собой такое забавное издание «Студент», на русском языке, в котором был напечатан «Лука Мудищев» с хвалебными рецензиями, якобы написанными Хрущевым, Фурцевой и министром обороны СССР. Типа «Каждому солдату Советской армии необходимо изучить этот текст и руководствоваться им в повседневной жизни наряду с Уставом караульной службы». Я провез через шереметьевскую таможню целый чемодан с этими журналами – и потом, как полный наивный мудак, раздавал их прохожим на Красной площади. Ну что, теперь я могу гордиться, что участвовал в просвещении советских людей.

А потом мне закрыли визу. И я, став через какое-то время зампредом Общества дружбы ФРГ с СССР, не мог попасть на Московский кинофестиваль, куда меня официально пригласили. Почему, за что? Я где-то на Западе встретил Леонида Замятина – помните, был такой? – и стал ему жаловаться: вот я энтузиаст России, а вы? Он отвечал: это сложно, потерпи чуть-чуть… Потом, через много лет, выяснилось, почему я в опале. Я был знаком с русским художником-карикатуристом Славой Сысоевым. Когда его посадили в лагерь на полтора года – за издевательство над советским режимом, – я решил ему помочь. И вот я устроил в Гамбурге аукцион, продал там рисунков Сысоева на 30 тыщ марок и передал деньги жене художника. Мне казалось, что это нормально, что это легко уложится в рамки дружбы ФРГ с СССР…

– А что события в России сейчас, следишь за ними?

– Думаю, Путин желает добра своей стране… Но с точки зрения Запада в России все идет очень медленно, ощущается дефицит реформ. Некоторые явления не нравятся. Мне кажется, что, когда государство берет под контроль СМИ, это ни к чему…

– Ты же, кстати, лично знаком с Путиным.

– Мы пару раз встречались с ним, когда он был замом Собчака. А потом он дважды посещал наш музей, и я его сопровождал, показывал экспонаты. Не более того. Сказать, что мы хорошо знакомы, все-таки нельзя…

– А в целом ты совсем оторван от русской жизни.

– Нет, почему же? У меня на днях был день рождения, так я его отмечал на Брайтон-Бич, в ресторане «Одесса». В зале был и хозяин заведения, он недавно вышел из тюрьмы: отсидел 14 лет – разбавлял бензин водой. Это было громкое дело, пресса писала, что наконец-то пойман крестный отец русской мафии в Нью-Йорке…

Ну разве будет человек без корней гулять на Брайтон-Бич? Который называют маленькой Одессой? Видишь, я все-таки русский…

А.К. + И.С.

Однажды весенней ночью, часа так в три, мне позвонил скульптор Рукавишников и предложил слетать в Сирию, по делу, срочно – на открытие памятника апостолу Павлу. Я, разумеется, согласился. Мы полетели, но об этом чуть позже. Пока же о ночном звонке. Я его на самом деле ждал и спал так вполглаза. Дождавшись, помчался к храму Христа Спасителя – туда в ту ночь с какого-то из подмосковных литейных заводов привезли на трейлере бронзовую фигуру Александра II и установили на постамент. Бронзовый царь повернулся спиной к Кремлю, к стенам которого его и близко не подпустили (разрешение поставить памятник у Кутафьей было в последний момент отозвано), лицом к храму Христа Спасителя, который, вообще говоря, тоже памятник. И тот и другой были уничтожены русскими людьми, типа время было такое и никто не виноват. Вообще странно, что уцелел Кремль, – по логике сперва революционных, а потом и более поздних событий, ему тоже была прямая дорога в небытие. От идеи бассейна на месте храма не так далеко до моря, которое, как планировали, залило б Москву. Тотальное уничтожение памятников – это был бы громкий совместный проект русских и немецких пролетариев, симбиоз коммунистов, фашистов и прочей сволочи.

В общем, настал день, и мы полетели в Дамаск. Я думал, как-то камерно все пройдет, но выяснилось, что в самолете нет никого, кто летел не на открытие памятника, а по каким-то другим делам. Включая пилотов и стюардесс – они, припарковав аэроплан на платной стоянке в аэропорту, переоделись в штатское и все четыре дня ездили с нами по городу и окрестностям. Публика была весьма пестрая: московские сирийцы, большая группа русских батюшек, православные компьютерщики, миряне без ряс, но все ж при бородах и животах, наши военные в форме и без, солнцевские и команда репортеров в белых штанах. Целая делегация! Все они, ну, кроме журналистов и летчиков, участвовали в сборе денег на этот памятник, собрали их и теперь вот полетели на событие, которое было для них большим праздником. Правда, пресса отнеслась к событию довольно хладнокровно и осветила его после равнодушными дежурными фразами в десятке газет. В самом деле, если б репортеры по каждому поводу принимались переживать, вместо газетных репортажей на первых полосах газет стояли б мыльные оперы, полные рыданий.