Сергей Иванов - Противо Речия [сборник]

После кромешного прокурорского ада налоговая произвела на меня, в целом, положительное впечатление: приемлемые условия труда, неплохой оклад и отсутствие запредельной бюрократии. Тем более, мое управление подчинялось напрямую Киеву, и с местным офисом мы не имели практически никаких сношений. Плюс, ко всему прочему, рабочий день был нормированным, и у меня гарантированно оставалось время на литераторство и прочие механизмы удовлетворения извечного творческого зуда.

Единственным очевидным минусом всего этого видимого благолепия являлся начальник моего управления по кличке Стафилококк, олдовый троглодит из числа советского угольного истеблишмента, не сумевший спиздить достаточно во времена первичного накопления капитала, а посему вынужденный работать до пенсии. Стафилококк был опытным номенклатурным бездарем, говорил всем без исключения «ты», а на фюзеляже его ауры красовалось немало звезд, символизирующих угробленные судьбы, смыслы и годы. Меня он опасался, так первый же наш «серьезный» разговор, в ходе которого он пытался было хохмы ради меня «построить», увенчался моим торжественным обещанием сломать ему челюсть или руку – на выбор. С того самого момента в моем присутствии Стафилококк вел себя более или менее прилично, что, впрочем, не мешало ему регулярно заниматься сексотством, генерированием различной степени фэнтезийности сплетен и прочей ерундой, которую так любит оплачивать наше щедрое государство. Бывало, придирался к мелочам, но больше по инерции, чем умышленно. В качестве примера приведу наш типовой рабочий диалог. Сижу-работаю, заходит.

– У тебя, – спрашивает, – что: компьютер сломался?

– Нет.

– А что это шумит?

– «Мирцбау». Музыка.

– Подъебываешь?

– Нет вовсе. Джапан нойз.

– А нахуя ты ее слушаешь?

– Нравится.

– Как такое может нравиться?

– Я же не спрашиваю, как вы «Ретро-FM» слушаете. У каждого свои аддикции.

– Но там хотя бы песни, а не это.

– Вот и я о том же.

Выходит и, не успев закрыть двери, возвращается обратно:

– Как, говоришь, называется?

– «Мирцбау».

– Немцы, что ли?

– Союзники.

– Чьи?

– Немцев.

…Пришло время «донецкой» реформы. Я, продолжая неспешно скользить по накатанной колее, выпустил свой первый печатный сборник, что вызвало негативный резонанс внутри конторы ввиду предельно откровенных, зачастую изобилующих обсценной лексикой текстов. Наше управление переподчинили местному филиалу Минсдоха, и в тот же день пред нами открылись врата бессмысленного бюрократического ада. Я понял это, когда в один из первых дней после старта реформы орготдел потребовал у меня – внимание – «проект предполагаемого разговора начальника управления с министром». Я долго и тщетно пытался выяснить, о чем обычно предположительно разговаривают начальник и министр, на что получил ответ, едва не вызвавший у меня паническую атаку:

– Ну, это вы сами должны знать.

– (?!)

Или, допустим, еще один замечательный пример хаоса, царящего в умах так называемых «орговиков». Звонок по внутреннему IP-телефону:

– Добрый день, это орготдел. Мы готовим материалы на совещание при губернаторе. У вас есть что-то?

– Что именно?

– Ну, вопросы, которые мы могли бы поднять при губернаторе.

– Да, есть. Я хотел бы предложить ему ввести запрет на продажу спиртного после 22.00 в области. Как во Львове.

– Это может быть интересно. Готовьте слайды.

– Простите – что?

– Слайды.

– А зачем губернатору слайды? Мне кажется, человек его положения должен уметь читать. Или хотя бы слушать. Давайте я подготовлю тезисный доклад…

– Давайте без «давайте». К губернатору на совещание нельзя без слайдов – порядок такой. Так что писать?

– Пишите, что вопросов нет.

Впрочем, это было лишь начало. Настоящая беда в очередной раз явилась не одна, привнеся в мою жизнь и жизнь моих коллег замечательного во всех отношениях человека. Назовем его Виталий Михайлович. Немцев. Почему бы и нет, тем более, что это и есть его настоящее имя.

Виталий Михайлович – заместитель начальника областного Минсдоха. Редкой, даже по донбасским меркам, некомпетентности человек. Не знаю, как удалось ему добиться столь высокого положения, учитывая, что уровень его интеллектуального развития до сих пор варьируется между пятнадцатью и шестнадцатью человеческими годами. Думаю, ответ на этот вопрос следует искать в комсомольской юности нашего героя или в прибыли, извлекаемой его семьей из недвижимости, расположенной в самом центре пусть захудалого, но все же областного центра. Кроме того, семья Виталия Михайловича является давним монополистом в сфере флористики, имея крутой салон и сдавая цветочные киоски в аренду местным барыгам, его зять-адвокат, мой хороший знакомый, перманентно подвизается в вопросах банкротства предприятий, которые по линии Минсдоха курирует его тесть. А это, по утверждению одного знающего человека, «неслабый такой кусок». В бизнесе, если верить официальной биографии, он не работал ни дня, однако как-то умудрился не просто выжить на зарплату госслужащего, а еще и обрасти всем перечисленным выше добром. Чудны дела твои, Господи.