Алекс Тарн: Квазимодо

Собака не имеет права атаковать человека просто так, только потому, что он ей не нравится. Даже угроза собачьей жизни не является достаточным основанием для преследования людей. Достаточным основанием может быть только приказ хозяина, его желание, выраженное явно или неявно — в зависимости от обстоятельств. Хозяин решает, хозяин определяет — кто враг, а кто, наоборот, друг. Чей друг, чей враг? Конечно, хозяина. Но с того момента, когда хозяин решает объяснить это своей собаке, его друзья и враги автоматически становятся друзьями и врагами также и для нее. Все просто. К примеру, люди из зеленых фургонов не являлись врагами. Убийцами — да, но врагами — нет. От них можно и нужно было убегать, временами дозволялось даже куснуть или сбить с ног, если они преграждали путь… но преследовать и убивать — нет, ни в коем случае.

Вот и теперь, идя по следу, Квазимодо очень нуждался в этой уверенности. Не то чтобы у него возникали чересчур большие сомнения. Он точно знал, что перед ним враг. Однажды он даже держал его за горло, и только необъяснимая случайность, неведомая, налетевшая сзади сила спасла врага, дала ему уйти, заставила пса забыть о недобитом противнике. Но сейчас выяснилось, что Квазимодо ни о чем не забыл. Запах врага цепко сидел в его памяти, и сегодня, едва почуяв его след, пес уже точно знал, что следует делать. Сколько раз они проделывали это с Иланом на тренировках! Ах, если бы Илан был здесь вместо нового хозяина, то все, конечно, выглядело вы совсем иначе…

Новый, другой хозяин… означало ли это, что и враги отныне были другие? Нет, навряд ли… А вдруг все-таки — да? Это были плохие сомнения, и Квазимодо всеми силами гнал их от себя. В момент схватки, когда исход решается быстротой реакции, нельзя сомневаться. Сомнение приводит за собою смерть и что еще хуже — поражение. Оставалось надеяться, что ближе к концу погони, увидев врага лицом к лицу, хозяин прояснит ситуацию.

Увы, дальнейшее лишь подтвердило худшие собачьи опасения. Квазимодо специально не пошел к врагу напрямую, хотя мог бы сделать это сразу, немедленно, когда они еще находились непосредственно над пещерой. Вместо этого он продолжил идти по следу, повторяя длинную идиотскую петлю, которую враг заложил в наивной попытке сбить его с толку. Пес делал это исключительно для того, чтобы предоставить хозяину дополнительное время для принятия решения. Всего-то и требовалось, что отстегнуть поводок и скомандовать «вперед!» или даже не скомандовать, а просто легонько подтолкнуть и, может, еще немного приободрить ласковым поглаживанием… хотя последнее — уже роскошь… не излишняя, но роскошь. Всего-то! Потому что все остальное Квазимодо брал на себя.

Однако хозяин продолжал вести себя так, как будто еще окончательно не определился. Вокруг все буквально кричало: «враг!», «враг!», каждая ветка, каждый камень, каждая складка почвы, но хозяин не обращал на это никакого внимания. Недоуменно оглядываясь, Квазимодо видел, что Василий даже не смотрит в его сторону. Он вообще почему-то смотрел все больше вверх, в небо, или вдаль — на другую сторону ущелья, или на вьющееся внизу шоссе… куда угодно, только не туда, куда необходимо было смотреть: на след, на землю под ногами, на приближающиеся заросли кустов, истекающие миазмами вражеского запаха.

Не доходя до зарослей, Квазимодо остановился. Хозяин должен был решить здесь и сейчас. Идти дальше означало буквально наступить на автомат залегшего в засаде врага. А то что враг вооружен, ясно следовало из доносившегося характерного запаха оружейной смазки. И еще… только теперь Квазимодо различил еще один запах, и это окончательно повергло его в смятение. К запахам врага и его оружия отчетливо примешивался запах Мишки! Как же так? Мишка вместе с врагом?.. Это могло означать только одно: Квазимодо ошибался, а прав снова оказывался хозяин! Прежний враг действительно перестал быть врагом… кто ж мог знать?

Ага, теперь «кто ж мог знать»! Сколько раз тебе говорили: не умничай, пес, не надо! Никому твоя инициатива не нужна. Твое дело — лохматое, делай что говорят, и точка. Квазимодо нерешительно переступил с ноги на ногу и с покаянным выражением на морде обернулся к Василию. Но хозяин снова не смотрел на него. Он сорвал с головы шляпу, раскинул руки и закричал, очень громко — по-видимому, выражая таким образом радость от предстоящей встречи с Мишкой. А потом раздалась автоматная очередь, и все решилось само собой, так просто и явно, что не оставляло места никаким сомнениям.