Егор Радов: Бескрайняя плоть

— Ты ослеп?!..

— Прочь — ничтожество! — 3. 3. гордо защелкнул дверцу и рванул вперёд, чтобы не связывать себя перепалкой и вероятной драчкой. Ему стало жаль себя и этого лысого с сигарой; но он всё-таки в него не врезался, значит не пойман, значит не нарушил, значит Ничто. Опустошение настигло Зудова, как ужас Терешковой на космической орбите. Он поехал дальше, клаксоня и нажимая на педали, желая смешаться с толпой машин, едущих в разные места, чтобы найти там своё пристанище и стоянку; и он не думал ни о чём, а только лишь смотрел на дорогу, но на переходе для пешеходов было начертано: "Пей Клей", и он вновь остановился, оглушенный, вымотанный, убитый реальностью родной Москвы 2022-го года и опять стал слушать, воспринимать и вдыхать всю действительность в целом, состоящую из красочных сегментов потенциального времяпрепровождения, и пот выступил на его переносице, словно предупреждение о грядущей усталости после работы, телевизоре, напичканном своей тележвачкой, и о радости сна, напоминающего всё равно никем не побеждённую свободу смерти и возможного небытия. Зудов взгрустнул.

Садовое кольцо расстилалось перед ним, набитое всевозможнейшими средствами передвижения и пешеходами; его автомобиль «Бенц» замер в непролазной пробке перед перекрёстком у площади Восстания, и вот тут-то в его окошко постучался милицейский.

"Какого хера ему надо?… " — недовольно подумал Зудов и приготовил правую руку для доставания различнейших документов и денег.

Милицейский покрутил своей кистью в белой перчатке, показывая, чтобы Зудов опустил окно. 3. 3. мрачно нажал на кнопку, наиудобнейшую для указательного пальца, и окно опустилось.

— Приятный денёк! — хмуро сказал милицейский. — Здесь стоять нельзя, в-в-в-водитель…

Зудов вдруг понял, что этот милицейский одновременно и заикался и шепелявил.

— Мне что — взлететь?! — раздражённо буркнул Зудов. — Вы не видите?…

— А меня это не еб-бёт, — с наслаждением проговорил милицейский. Он приставил ладонь к фуражке и представился:

— Постовой Папашин.

"Он издевается?… " — пронеслось в мозгу Зудова.

— Нет, я не издеваюсь, — как будто прочел эту коротенькую мысль Зудова милицейский. — Купите жевательную резинку «Бурда» ф-ф-ф-фирмы "С-с-с-саньён"…

— Что? — вырвалось у Зудова.

— Ч-ч-что слышал, п-п-понял, м-м-мудик? А то сейчас п-п-по яйцам дубинкой п-п-получишь…Купи ж-ж-жвачку!

— Вы не милицейский! — огрызнулся Зудов. — Вы — переодетый торговый агент! Мальчишка! В твои годы я уже дублёнки из Таиланда возил!

Зудову забибикали сзади — пробка рассасывалась.

— Документы! — строго сказал Зудов, игнорируя заднюю машину. Милицейский сделал разъярённое лицо, но Захар Захарович нажал на газ и был таков. В зеркало он видел, как милицейский что-то орет в свой нагрудный матюгальник, и это ему совершенно не понравилось. Всегда носи с собой уоки-токи — война не за горами, революции случаются каждые шестьдесят лет! Зудов резко свернул в переулок к центру, надеясь уйти от возможной погони и чуть не сшиб какую-то молоденькую нищую с замызганным ребёнком под мышкой.

— Чёрт знает что! — крикнул сам себе 3. 3. — Превратили центр в какую-то плевательницу! Москва — город контрастов!

Он уже успокаивался, включил любимую радиостанцию "Коза ностра" и с удовольствием прослушал предложение немедленно купить ручной пулемёт, чтобы, как говорилось, " расстрелять всех этих гадов.»

Перед его взором уже вставали, словно гигантские разноцветные зеркала, небоскрёбы околокремлёвского Сити, в одном из которых — любите местечко родной работы! — располагалась его фирма «жужуинвест», куда он и направлялся, для того, чтобы провести очередной трудовой день, который мог принести с собой и радость и печальные проблемы, либо любовь и удовлетворённую усталость зарабатывания необходимых для жизни денежных средств. Деньги сделали из обезьяны человека посредством труда и членоразделения речи и рук, и они могут сотворить состоятельного члена нынешнего общества — трудитесь, трудитесь, господа, и счастливый быт не за горами и долами, а прямо в потенции вашей головы и производительности! Зудов предвкушающе замычал, переключая третью скорость на четвёртую, и ухмыльнулся, вспомнив привлекательные ляжечки секретарши Лерочки Небаба, которой так нравилось ему улыбаться, когда она передавала 3. 3. очередное задание от его шефа Трутя.

Сегодняшний летний денёк обещал быть солнечным, тёплым и ласковым, как май. Лето — начало летних отпусков и дач; отправляйтесь на юг, в разнообразные морские и горные страны, предлагаемые для посещения и отдыха фирмами «Тур-ту-ту», «Иноземье», "Другие берега", «Мир-Атас» и многими, многими другими. Зудов пока не думал об этом; на уик-энды его ждала его чудесная личная дача в Свистоплясово, кроме того, он всегда мог поехать в арендуемый родной фирмой пансионат «Перебзделкино», который раньше принадлежал театральным критикам и искусствоведам, но они уже где-то лет двадцать тому назад были ликвидированы, как класс; конечно же, их не расстреливали и никуда не ссылали — кому они на фиг нужны! — но они просто вымерли за ненадобностью и абсолютной невостребованностью современным великим обществом, состоящим из продавцов и покупателей действительно нужных человечеству вещей: как-то всяческих примочек, шоколадок, присыпок для промежности, тренажёров для мышц и правильного выражения лица, а также, конечно же, разнообразнейшей одежды, мебели и величия новых чудес электроники, что было необходимо внешнему миру людей, ибо не одним нутром жив человек — о ближайшем своём окружении тоже ведь нужно думать!.. Конечно же, и искусство должно существовать — тут Зудов с приятным чувством захватывания духа вспомнил последнюю книжку Анатолия Звездюка "Догнать и растерзать" из серии "Стальной старлей", по которой уже в среду должен был начаться телесериал и которую Зудов совсем недавно закончил неотрывно читать, выкраивая для этого время даже на работе — уж больно зверски здорово и забористо, словно бьющая по мозгам водка «Взрыв», пишет этот Звездюк! Наверное, «Звездюк», на самом деле, — псевдоним целой литературной фирмы, а может и нет, кажется, его даже лично показывали в какой-то передаче, как он сидел за рабочим столом у компьютера и рекламировал специальное кресло, чтобы не болела поясница у тружеников ума, которым приходится много сидеть — какая, впрочем, разница, если написано мастерски и остросюжетно!.. Но зачем это всё обсуждать? Если народу нравится — всё ясно, значит, произведение классное и нужное, как мягкие полусапожки "Ножной рай", и нечего рассусоливать и тратить деньги налогоплательщиков! Не умеешь быть Звездюком — не берись; занимай своё место, убирай сортиры, наконец. Каждая работа не зазорна и почётна; всё остальное — коммунистические бредни, с которыми уже давным-давно, как покончено, только дряхлые старцы их и вспоминают. Писатель должен писать, а читатель — читать, если, конечно захочет, но он и сам поймёт, где хороший товар, а где говно, поскольку принцип везде один, и не нужно никакого ещё критика Пупкина, который зачем-то должен вякать, что это Звездюк, видите ли, говно, поскольку что-то там не додумал, или у него плохой стиль — но людям-то интересно, а говно никто покупать и воспринимать не будет, хоть ты его на куски режь.