Сигрид Унсет - Йенни

Да, было короткое время, когда она расставалась с ним по вечерам счастливая и радостная и, сидя в трамвае, с чувством превосходства смотрела на сонных пассажиров и с гордостью думала о том, что она едет от любимого человека, с которым связала свою судьбу…

А теперь она сидела и думала только о том, как покончить со всем этим. Она строила планы относительно своей заграничной поездки и, вообще, обдумывала, как ей бежать от него. Вот потому-то она и приняла приглашение Чески, которая проводила лето в имении отца в Тегнебю. Йенни решила, что таким образом она подготовит разрыв.

Как бы то ни было, но для Герта было хорошо уже то, что он разошелся с женой. Если она была причиной этого, то, значит, она все-таки сделала ему добро.

Йенни и Ческа приехали на станцию за Гуннаром Хеггеном, который предупредил о своем приезде. Йенни гостила у Чески в Тегнебю уже несколько недель и собиралась пробыть еще некоторое время.

Она зашла в почтовое отделение и передала Ческе пакет с газетами и письмо. Она также получила письмо от Грама и тут же на дебаркадере на самом солнцепеке стала просматривать его. Первые слова, полные любви, и такое же окончание она прочла от слова до слова, остальное же пробежала лишь мельком. Это были рассуждения о любви и тому подобное.

Йенни вложила письмо снова в конверт и положила его в ридикюль. Ах, эти письма от Герта! У нее едва хватало терпения просматривать их. Каждое слово служило лишь доказательством того, насколько они не понимают друг друга. Она это всегда чувствовала, когда они разговаривали друг с другом, но в письмах это непонимание выступало как-то особенно резко.

А между тем между ними было все-таки известное сродство душ. Почему же они не подходили друг другу?

Был он слабее или сильнее ее? Он терпел одно поражение за другим и покорялся и склонялся все ниже… и все-таки продолжал еще надеяться на что-то, продолжал верить… Слабость это или сила? Она не могла понять его.

Солнце пекло нестерпимо. Когда Йенни подняла голову и посмотрела вверх на гору, по которой извивалась дорога, у нее в глазах вдруг потемнело. Это было нечто странное, но в это лето она очень плохо переносила жару.

Ческа тоже стояла тут же и читала письмо от мужа. В своем белом полотняном платье она ярко выделялась на дебаркадере.

Пока они были заняты чтением писем, Гуннар Хегген успел достать свой багаж и уложить его в экипаж. В ожидании дам он стоял возле лошади, ласкал ее и разговаривал с ней.

Наконец Ческа сложила письмо и подняла голову. Она слегка тряхнула ею, словно отгоняла какие-то мысли.

– Прости, голубчик, – сказала она, – сейчас мы идем. Она и Йенни уселись на переднем сиденье. Ческа правила сама.

– Как это хорошо, Гуннар, что ты приехал! – сказала она, когда они двинулись в путь. – Опять мы поживем втроем. Ну, разве это не восхитительно!.. Да, Леннарт кланяется вам обоим.

– Спасибо. Как он поживает? – спросил Гуннар.

– Очень хорошо. Спасибо… Знаете, я нахожу, что со стороны папы и Боргхильд было прямо-таки гениально, что они вздумали уехать из имения именно теперь. Имей в виду, что мы с Йенни одни во всей усадьбе. Ну, а старая Гина не знает, как и ублажать нас.

– Как бы там ни было, но я ужасно рад снова видеть вас, девочки.

С этими словами Гуннар добродушно расхохотался. Но Йенни показалось, что у него в глазах промелькнуло какое-то странное серьезное выражение. Она хорошо сознавала, что у нее лицо утомленное и точно выцветшее, а Ческа в своем полотняном платье производила впечатление девочки-подростка, которая начала уже стариться, не сделавшись взрослой. Ческа, действительно, точно стала меньше за этот год, точно она вся съежилась. Но болтала она без умолку о том, что у них будет к обеду и как они будут пить послеобеденный кофе в саду, и о том, что она закупила ликеров, виски и сельтерской воды…

Когда Йенни поздно вечером вошла в свою комнату, она поспешила подойти к открытому окну и стала махать себе в лицо занавеской, чтобы немного освежиться. Она была пьяна – это было нечто непонятное, но это был факт, не подлежащий сомнению.

Она не могла понять, каким образом она успела опьянеть. Полтора стакана пьольтера и две-три рюмочки ликера – вот все, что она выпила, да еще после ужина. Правда, ела она немного, потому что в последнее время у нее вовсе не было аппетита.

Может быть, кофе и папиросы вызывали тошноту и головокружение? Но прежде она курила гораздо больше, это не вредило ей.