Павел Верещагин - И танки наши быстры

— Обычная история, — подал голос медэксперт.

— А полгода назад его мать умерла. Он и вообще пошел вразнос. Жил, продавая родительские вещи. Был пойман на том, что прятался в общественном туалете и подглядывал за женщинами. Участковый хлопотал о госпитализации, но ему отказали, сказали, раз не агрессивный, то и оснований нет. Связались с женой… Она устроила ему домашний присмотр. Но вот сегодня, похоже, сиделки не углядели…

— Да, обычная история, — повторил эксперт.

— Короче, все. — Старший опер с удовлетворенным видом сложил бумажки в папку и защелкнул кнопки. — Преступник взят на месте. Мотив есть. Орудие изъято. Картина ясна. Раскрыто по горячим следам. Нам — плюс. Можно сворачиваться и передавать в прокуратуру. А уж они пускай решают, что с ним делать.

— Это был порыв минуты! — торопливо повторил пристегнутый. — Я не сознавал, что делаю…

— Ах, ты все еще не успокоился? — спросил молодой опер. И опять шагнул к пристегнутому, отводя назад сжатую в кулак руку.

— Оставьте меня в покое, гадкий человек! — заплакал больной.

Эксперт досадливо крякнул.

— Серега, дай покой, — поморщился старший опер.

— А вы что стоите, как в цирке?! — сердито прикрикнул он на Бурцева и санитара. — Выносите!

Санитар бойко вышел вперед. Он огляделся вокруг, сдернул с дивана накидку и расстелил на полу рядом с телом. Обошел сбоку, нагнулся, подхватил тело под мышки.

Бурцев так и остался стоять у дверей. Санитар поднял на него голову.

— Ну, елы-палы, давай! Хватайся!

Бурцев почувствовал дурноту и с усилием сглотнул.

— Ты на лицо-то не смотри! Не смотри! — крикнул бывалый санитар.

Бурцев справился с собой, подошел, подхватил под коленки и они, приподняв, переложили труп на покрывало.

Псих на табуретке болезненно дернулся, но, опасливо поглядев на молодого опера, ничего не сказал.

Санитар связал покрывало двумя узлами — в головах и в ногах — наподобие гамака.

— Берись!

Бурцев взялся за узел в ногах. Убийцу охватило беспокойство. Он задергал пристегнутой рукой.

— Куда вы ее! Не уносите. Она еще встанет. Меня же накажут…

Бурцев и санитар, перетаптываясь и шаркая, двинулись к дверям.

Проходя в двери, санитар задел выступающей круглой частью узла за косяк. Раздался глухой стук.

— Тише, ты, не налегай! — сердито крикнул санитар.

— Куда вы ее! Пусть она сама идет! — Краем глаза Бурцев видел, что убийца вскочил с табуретки и забился.

На лестничной площадке возникла заминка — кому идти первому.

— Иди, иди! — мотнул головой вниз по лестнице санитар. — Ногами вперед. Теперь можно.

Остаток дня Бурцев просидел дома. Он никому не звонил и сам не отвечал на звонки. Пробовал смотреть телевизор и никак не мог сосредоточиться на том, что говорили с экрана. Несколько раз заглядывал в холодильник, но там ничего не было, да и есть как-то не хотелось.

Дважды Бурцев поднимался по лестнице и звонил в восьмую квартиру. Он волновался за Настю. И до убийства-то девушка была явно не в себе, а теперь и представить было трубно, каково ей. К кому из соседей она могла пойти, он не знал, но в любом случае ей пора было уже вернуться. Однако на его звонки никто не отзывался, и как Бурцев ни прислушивался, ему не удалось услышать за дверью никаких признаков жизни.

Но уже после десяти часов кто-то позвонил Бурцеву в дверь. Удивляясь позднему гостю, Бурцев открыл двери и увидел на пороге Настю.

— Вы еще не спите? — спросила она. — Я увидела, что в окнах горит свет…

— Не сплю. Проходите, — сказал Бурцев.

Но девушка осталась стоять на пороге.

— Спасибо. Я на минутку.

Она посмотрела в лицо Бурцеву. В полумраке лестницы Бурцеву было плохо видно выражение ее лица.

— Какой ужасный день… — проговорила Настя. — Какое несчастье…

— Да.

— Бедная Валентина… Бедная… Бедная… Вот так жил человек, жил… И вдруг его не стало… А ведь на ее месте должна была быть я…

Бурцев пожал плечами:

— Не думайте об этом. Вы не должны об этом думать. Настя кивнула. И неуверенно переступила с ноги на ногу.

— И Коля… — добавила она. — Его тоже очень жалко… Он ведь совсем не злой… Только очень замкнутый… И совсем беззащитный… Ну, вы понимаете…

— Если он болен, то его не станут сажать с уголовниками, — сказал Бурцев. — Поместят в больницу… Будут лечить.

— Да? — с надеждой взглянула ему в глаза девушка.

— Конечно! — отвел глаза Бурцев.

Настя кивнула. Было заметно: она цепляется за любую соломинку, чтобы убедить себя в том, что все не так плохо. Бурцев исподтишка внимательно на нее посмотрел. Что-то в ее поведении было не совсем так…