Тадеуш Доленга-Мостович - Знахарь

Нет, она не ошиблась, не могла ошибиться, ведь ясно же слышала, как с его уст срывались слова из французского стихотворения. Простой мужик не сумел бы его так повторить. К тому же он понял содержание стиха!.. Как это можно объяснить?..

«Допустим, – думала она, – что во время своих скитаний он когда-то добрался до Франции или Бельгии. Это вполне возможно. Многие сначала эмигрируют, а потом возвращаются на родину».

Но такое толкование и объяснение тайны было бы слишком прозаичным. Впрочем, если все это правда, почему он был так потрясен?.. Уж не кроется ли за этим какая-то трагедия?.. Нет сомнений, стихи что-то ему напомнили, пробудили в нем какие-то болезненные воспоминания.

«Должно быть, он человек необыкновенный», – убежденно заверяла она себя.

И убежденность эта росла в ней по мере того, как девушка припоминала все больше подробностей, подтверждающих ее выводы. Сам образ жизни этого человека, на первый взгляд, был похож на образ жизни иных простых людей, но это только на первый и очень поверхностный взгляд. Его деликатность, бескорыстие, участие…

Девушка не сомневалась, что напала на след огромной и волнующей тайны, и решила разгадать ее. Она еще не знала, как это сделать, но была уверена, что не успокоится, пока не доберется до сути этой загадки.

Между тем, однако, произошли события, которые обратили ее мысли и устремления в совершенно другое русло.

Примерно в середине июня ранним утром на рыночной площади остановился огромный темно-синий автомобиль. В Радолишках его знал каждый, а принадлежал он хозяевам Людвикова. Автомобиль остановился перед бакалейным магазином Мордки Рабинова. Из окон лавочки Михалины Шкопковой хорошо было видно, что из машины сперва вышел старший господин Чинский, потом его жена, госпожа Чинская, и наконец их сын, Лешек.

Марыся проворно отскочила от окна. Она только успела заметить, что молодой инженер еще более похудел и что на нем очень светлый, пепельного цвета костюм, в котором он выглядел еще более стройным, чем обычно. Она была уверена, что двери ее магазинчика вот-вот откроются и он войдет. И с удивлением обнаружила, что ее сердце бьется все быстрее и быстрее. Она подумала, что у нее, верно, щеки горят, а он сразу поймет, что это из-за него.

Марыся уже не раз представляла себе, как примет Лешека по его возвращении. А вот теперь, когда он был совсем рядом, она не могла припомнить ни одну из своих задумок. И твердо осознавала лишь одно: она так рада, так по-глупому рада его приезду.

Девушка села за прилавок и принялась старательно вышивать. Ей хотелось, чтобы он ее застал именно за этим занятием, когда войдет.

«Лучше всего ничего не планировать, – решила она, – а вести себя в соответствии с тем, как он поведет себя. Ведь он же может просто войти и попросить пачку папирос… как обычный покупатель».

Это было бы очень дурно с его стороны, и при одной мысли об этом Марысю охватывала тоска, тем более что теперь девушка как никогда раньше осознавала, что прошлой осенью обращалась с ним невежливо и несправедливо.

«Хоть бы он пришел за папиросами, – думала она. – Я должна быть с ним ласковой. Только бы он поскорее пришел».

Но он вообще не пришел.

Прождав с четверть часа, она осторожно подошла к окну только для того, чтобы увидеть, как Чинские садятся в автомобиль. Машина развернулась и поехала в сторону Людвикова.

– Уехал, – громко произнесла Марыся, и уже в следующее мгновение ей сделалось невыразимо тоскливо.

Только вечером, лежа в кровати, она попыталась все взвесить и пришла к выводу, что это еще ничего не значит. Даже если Лешек собирался зайти к ней, то, вполне возможно, не сделал этого лишь потому, что родители очень спешили, а он не хотел привлекать их внимание к знакомству с ней, поскольку такое знакомство наверняка не понравилось бы им. И она спокойно заснула.

Однако на следующий день, около полудня, она разволновалась, услышав знакомый шум мотора, который было слышно издалека. Но, к удивлению Марыси, рокот был ровный, мотор не сбрасывал оборотов. И в самом деле, мотоцикл с ревом пролетел через площадь, мелькнул в окне и понесся дальше.

«Может, еще вернется», – уговаривала она себя, понимая, что обманывается.

Теперь уже стало совершено ясно, что молодой человек о ней забыл, что у него нет ни малейшего желания снова ее увидеть.

«Вот, значит, как… – твердила она себе. – Ну и хорошо».

Но ничего хорошего не было. Она даже вышивать не могла. Руки дрожали. Марыся несколько раз больно уколола себе палец. И ни о чем другом думать не могла. Если он поехал по тракту, то ясно, что направлялся к семейству Зеновичей. Это были очень богатые люди, у которых имелось две дочери на выданье. А имя молодого Чинского давно уже связывали с одной из них. Тогда сколько же правды было в той сплетне о дочери барона из Велькопольского воеводства?