Юрий Рытхэу - Чукотский анекдот

Притихший Франтов мысленно возражал Базарову, напоминая ему, каким способом тот выиграл губернаторские выборы, пенял ему за упущения, за то, что глава округа заплатил какому-то частному банку «Марс» огромные государственные деньги за продовольствие, а тот взял и обанкротился. Глава банка скрылся где-то на Каймановых островах, а Чукотка осталась с единственной надеждой на американскую гуманитарную помощь.

Двухкомнатную квартирку нашли в том же доме, где проживал Михаил Меленский и семья Чейвуна. Она располагалась на втором этаже. Окно кухни выходило на сопку, где стояла чаша телевизионного ретранслятора, а комнаты смотрели на главную улицу районного центра, которая, естественно, называлась улицей Ленина. В квартире уже года два никто не жил, она требовала ремонта, и каждый вечер, облачившись в рабочую одежду, Роберт и Антонина белили, красили и клеили обои. Материалов было достаточно, даже удалось заменить всю сантехнику. Это объяснялось тем, что в поселке давно уже ничего не строили, на складах строительного треста всего было полно. Мебель тоже нашлась — давно уже прошло время, когда люди записывались в очередь на «стенки», кухни.

Новоселье решили справлять уже ближе к весне, когда Роберт привезет кое-какие недостающие мелочи — лампы, занавески и какое-то особенное постельное белье, которое после стирки не надо гладить.

День ощутимо прибавлялся. Антонина любила рано поутру садиться у окна в самой большой комнате и смотреть, как светлеет восток, а порой, если нет облаков, показывается солнце. Вместе с природными изменениями что-то существенное менялось в душе. Антонина чувствовала в себе большую уверенность, иной раз даже задумывалась о будущем. Может, стоит поступить в медицинское училище и получить хотя бы среднее медицинское образование? Или мечтала родить сына от Роберта. Чтобы он вырос настоящим человеком, знал бы родной эскимосский, чукотский, русский и английский языки. Сама-то она лишь по-русски может свободно разговаривать, да запомнила несколько обиходных английских выражений.

Потом Антонина бежала на работу в больницу.

В тот день она по дороге завернула в районный узел связи. Начальник обещал поставить телефон, да что-то все тянул. Анна, жена Владимира Чейвуна, работавшая на узле связи, объясняла эту задержку обрывом телефонных сетей. Снесли три обветшавших двухэтажных деревянных дома, которые в начале семидесятых считались самым комфортабельным жильем. Оказалось, вместе с домами снесли телефонные линии, и теперь сам начальник связи пытался восстановить соединения. Придется с телефоном подождать и разговаривать с Робертом из кабинета главного врача.

Антонина возвращалась с работы уже в ранних сумерках. Под тонким слоем свежевыпавшего снега хрустели льдинки, оставшиеся от недавней оттепели. Конечно, до настоящего лета еще далеко, но природа явно настраивалась на весну, а если постоять на солнце в яркий, безоблачный день, можно почувствовать щекой тепло.

Окна новой квартиры светились. Неужели она забыла выключить свет? Скорее всего, так. Но почему сразу во всех комнатах? Может, Роберт вернулся? Но он только что звонил из Анкориджа и раньше чем через месяц не собирался приезжать. Может, соседка Анна? Но у нее ключей нет. Хотя, чтобы открыть квартиру, их и не требовалось: посильнее нажать на древесностружечное полотно двери, и оно послушно отходило в сторону.

Сердце тревожно забилось, и ноги сами по себе побежали. Сапоги скользили, раза два Антонина едва не упала. Не переводя дыхания, она буквально взлетела на свой этаж и остановилась перед дверью.

В квартире играла музыка. Кто-то включил магнитофон, первый подарок Роберта Карпентера. Пела Оливия Ньютон-Джонс, одна из самых любимых певиц Антонины. Неужели это Роберт? Она слышала на работе, вроде был борт из Анадыря. Но, поскольку она никого не ждала, то особенно и не интересовалась.

Теперь Антонина была уверена, что это Роберт: он решил сделать ей сюрприз.

Увидев возникшего перед ней мужчину, она чуть не лишилась чувств и, чтобы не упасть, ухватилась за стену, благо прихожая была крохотная.

Это был ее последний законный муж, слесарь атомной электростанции в Билибино. Николай Зотов был навеселе и широко ухмылялся, блестя золотым зубом под верхней губой.

— Что, не ожидала! Думала, что это твой американец прибыл? Ну, проходи, проходи, милая… Однако тебя не узнать. Настоящая красавица! Американская штучка!

Зотов слегка покачивался, пружиня ногами. Когда-то именно это телодвижение уверенного в собственной силе и в своей физической неотразимости мужчины пленило эскимосскую девчонку, и ей тогда показалось, что она встретила настоящего тангитана, о котором грезила, читая любовные стихи.