Избранные произведения писателей Дальнего Востока

— Моя мама тоже теперь... — Она не договорила.

— У вас что-нибудь случилось?

— Я завтра, наверное, уйду к себе домой. — И слезы брызнули ручьем.

Хозяйка не знала, что и сказать, как утешить гостью. Наконец произнесла:

— Ну что вы? Зачем вы говорите так?

— Честное слово, не могу больше жить в этом доме... Так и... — Она тяжело вздохнула. — Завтра же ухожу. Что же делать, если он сам все время твердит «уходи».

— Да это он просто так говорит, под настроение...

Но гостья покачала головой и понизила голос:

— На днях господин к Каннани в дом наведывался.

Мать Сонби широко раскрыла глаза.

Прошло три года.

Уже несколько дней мать лежала прикованная к постели болями в груди, и Сонби безотлучно находилась при ней. Она перестала даже работать в усадьбе помещика.

До сих пор они все еще не могли обзавестись лампой, обходились светильником: наливали в блюдце кунжутное масло и зажигали. Пламя, выплевывая копоть, вспыхивало, поднималось кверху, а при малейшем ветерке мигало и колебалось.

Сонби показалось, что мать задремала, и она подсела к светильнику. При свете ее пылающие щеки казались еще ярче. На мгновение она задумалась о чем-то, глядя на огонек, потом медленно поднялась и прошла в глубь комнаты. Вернулась с рабочей шкатулкой, села у коптилки и принялась за шитье.

— А-ай! — застонала мать.

Сонби бросила работу и повернулась.

— Что, мама, опять больно?

Чуть приоткрыв глубоко запавшие глаза, мать попросила:

— Дай попить.

— Мама, — сказала Сонби, подойдя поближе и всматриваясь в ее лицо, — тебе нельзя так много пить воды.

— Ну дай же немного! — слабым голосом, но настойчиво потребовала та.

Сонби приподняла ей голову и поднесла к губам чашку. Мать отпила несколько глотков и опустилась на подушку.

— Дочка! — позвала она снова через некоторое время.

Сонби оставила шитье и подошла к ней.

— Видала я во сне твоего отца. Будто посадил он тебя на спину и понес куда-то. А я иду следом и спрашиваю: «Куда ты ее несешь?» Но он ничего не ответил, ушел... Что бы значил этот сон?

Сонби постаралась вспомнить лицо отца, но оно представлялось ей смутно, как в тумане. Она посмотрела на больную. Погрузившись в воспоминания, мать, должно быть, ясно видела отца. Закатив глаза, неподвижным взором уставилась она в потолок. У Сонби мороз пробежал по коже, и страшная мысль пришла ей в голову.

— Мама! — потрясла она мать, наклонилась совсем близко и потрогала лицо.

— Что ты? — Мать перевела взгляд на Сонби, сверкнув белками провалившихся глаз. Она долго глядела на дочь. Вдруг губы ее задрожали, и она всхлипнула. — Только бы тебя поскорее пристроить... Тогда бы спокойно...

Услышав эти внятно произнесенные слова, Сонби немного успокоилась.

Послышался скрип отворяемой калитки. Сонби смотрела на дверь. Дверь открылась — показался Токхо. Удивленная Сонби почтительно встала. Он остановился у двери.

— Ты все болеешь? Ну, куда это годится? — участливо произнес Токхо.

Узнав его, больная попыталась встать. Сонби подошла и стала помогать ей подняться.

— Лежи, лежи. Чего ты... Ела она хоть что-нибудь? — обратился он к Сонби; та подняла голову и опять опустила.

— Ничего не ест.

— Нельзя так! У меня мед есть, приди-ка за ним, смешаешь с водой и попоишь. Нужно же какое-то питание.

Токхо закурил и поискал глазами, куда бы сесть.

— А это что значит? Как вы можете жить с коптилкой, в таком мраке?

Он достал кошелек, вынул и положил перед Сонби бумажку в пять иен. Сонби вздрогнула. Вдруг тихонько приотворилась дверь и заглянула Каннани — молодая жена Токхо, занявшая место изгнанной Синчхонки. Каннани стояла в дверях, не решаясь войти. Токхо сурово глянул на нее.

— Зачем явилась? Что за мерзкая привычка заглядывать в двери?! У кого это ты научилась шататься без надобности по чужим домам?

Мать и дочь молча наблюдали эту сцену и не знали, что сказать и как смягчить Токхо. Наконец мать Сонби пригласила:

— Проходи, пожалуйста.

— Нечего ей тут делать! Уходи, уходи! Что за охота у баб обивать чужие пороги? Да уйдешь ты?!

Токхо сжал кулаки, вытаращил глаза.

— Оставьте, не надо, — решительно вступилась Сонби.

Каннани вспыхнула и бросилась вон. Токхо захлопнул дверь. Указав на деньги, он сказал:

— Ну о чем ты еще раздумываешь?.. Бери скорей, спрячь. Завтра же замени эту чадилку да позови доктора. Слышишь ты меня?

Мать подтолкнула Сонби.

— Да, — ответила она.

Но взять деньги Сонби не решалась. Пока она раздумывала о том, как их потом вернуть, мать вложила бумажку в руку дочери. Теперь уже, хочешь не хочешь, пришлось взять. Она сунула деньги под одеяло.