Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Минсу с опаской отодвинулся. Ведь хозяин, чего доброго, может и ударить его.

— Ну а с других?

— Ппо...получил.

Токхо расправил набежавшие было сердитые морщины.

— Сколько же?

— Три иены вроде, — выпалил Минсу и ужаснулся. «Две иены», — хотел он сказать, но словно кто-то подтолкнул его сказать: «три». Теперь уж он решил рассказать всю правду. В ушах странно звенело.

— Выходит, все проценты получил, все дело в этом... из Панчхукколя. Он, видно, хочет присвоить чужие деньги. Ну, ладно, выкладывай, что получил, — как будто смягчился Токхо.

Дрожащей рукой Минсу вынул из кошелька деньги и протянул хозяину. Токхо пересчитал.

— Только две иены? — подозрительно уставился он на Минсу.

Тот поднял голову. В глазах его была по-детски искренняя мольба.

— Детишки у бедняги голодные... Детишкам отдал. На глазах его выступили слезы.

— Что-о?! — вытаращил глаза Токхо и, не помня себя от бешенства, швырнул в Минсу первое, что оказалось под рукой, — счеты.

Счеты угодили в переносицу и с треском отлетели на пол.

— Идиот! Скажите какой великодушный оказался за чужой-то счет! Из своего кармана можешь милосердствовать сколько угодно! — свирепел Токхо. Гости вступились за Минсу.

— Довольно, оставьте его в покое.

— Не-ет! Ну был бы сам голодный, потратил на себя или на что-нибудь дельное — кто бы слово сказал? А то ведь что придумал?! Бла-го-де-тель! Не возмутительно ли? Ходил, ходил, недоумок, и дороги даже не оправдал! Убирайся вон, скотина!

Токхо подскочил и пнул Минсу ногой. Не случись тут посторонних, он избил бы его до полусмерти, но сдерживал себя, опасаясь дурной огласки.

— Дело не в иене, — не унимался Токхо, — не ахти какие деньги. Но мало того, что тот мерзавец не отдает чужих денег. Так ты еще подсунул ему эти жалкие гроши! Чего ради?!

Токхо заскрежетал зубами, кинулся к Минсу, словно собираясь ударить его, но круто повернулся и вышел. Гости тоже один за другим покинули комнату.

Когда Минсу пришел в себя, в комнате никого не было. Перед глазами туман. Потрогал переносицу — онемела. Он быстро вышел и направился домой.

Минсу открыл плетеную калитку, и Сонби с матерью выбежали ему навстречу. Непрошеные слезы затуманили глаза Минсу, когда он обнял повисшую на нем Сонби. И снова увидал он перед собой четверых ребятишек. «Побывало ли у них сегодня что-нибудь во рту?» — подумал он, входя в дом.

— Что у тебя с переносицей? — тревожно спросила жена, пристально вглядываясь в лицо мужа.

— А что там такое?

Минсу провел рукой по лицу и лег. «Уж не попало ли ему от какого-нибудь негодяя или просто устал?» — терялась в догадках жена, укрывая его одеялом.

— Приготовь немного рисового отвару, — попросил Минсу.

И она поняла, что с мужем не все ладно. Ей хотелось узнать, что с ним случилось, но Минсу лег лицом к стене и закрыл глаза.

Больше он уже не вставал.

Тщетны были все старания жены — болезнь не поддавалась. Однажды она вернулась откуда-то с заплаканными глазами.

— Так это правду говорят, что хозяин в тебя счетами угодил?

— Кто сказал?

— Кто видел, те и говорят! Кто же еще!..

— Ушибся я...

— Теперь я понимаю! Он тебя ударил...

— Сказано, ушибся! Вот человек-то... — закричал Минсу слабым голосом и отвернулся.

Минсу понимал, что болезнь его не пустяковая, что ему уже не поправиться. Сколько лет, чуть не с детства, не щадя сил, гнул он спину на помещика, работал как вол и вот теперь умирает от его руки! Как же он сейчас ненавидел Токхо! Но Минсу молчал — не мог он поделиться своими думами даже с женой, опасаясь, как бы это после его смерти не отразилось на осиротевшей семье.

Вскоре Минсу не стало. Он уже не слышал, как плачет у него на груди маленькая Сонби...

Мать Сонби, — в который раз! — перебирая в памяти прошлое, не заметила, как слезы увлажнили ее щеки. Она смахнула их и еще раз посмотрела на крышу. Крыша без хозяина... Сколько раз брались за эту крышу сильные, мускулистые руки мужа!

Скрипнула калитка. Мать, думая, что это вернулась Сонби, быстро села на место, вытерла слезы и принялась плести солому.

— Куда же все подевались?

Она узнала гостью по голосу и быстро встала.

— И как это вы к нам надумали?

Синчхонка остановилась в замешательстве, а в ее распухших от слез глазах светилась улыбка.

— Работаете? — спросила она и глубоко вздохнула.

— Проходите, пожалуйста, — пригласила мать Сонби гостью и провела ее в комнату. Та села у окна и стала смотреть на задний двор.