Избранные произведения писателей Дальнего Востока

— Хорошо.

— Отправляйся непременно сегодня, — уже решительным тоном приказал Токхо.

Он спрятал книгу в конторку, встал кряхтя и вышел. Минсу отправился на кухню, взял корм и пошел в хлев. Коровы сразу почуяли знакомый запах. Они лениво поднялись, потянулись к корыту и начали с удовольствием жевать сечку, от которой подымался душистый теплый пар. Минсу перетаскал весь корм и ушел.

Бесшумно падали хлопья снега. Минсу озабоченно взглянул на небо. «А снег-то валит», — подумал он.

Дома Минсу стал молча переобуваться. Жена вопросительно заглянула ему в глаза.

— Куда это ты собираешься?

— Долги собирать.

— В такой день?!

— А какой сегодня день? Снег идет хлопьями, значит, наоборот, тепло, погода мягкая, — старался успокоить он жену.

Сонби, не спускавшая с отца глаз, подбежала, прижалась к нему.

— Папа, и я с тобой!

И, запрокинув голову, просительно заглядывала ему в лицо. Минсу обнял дочку и присел за обеденный столик. Но он лишь для виду зачерпнул немного каши и тотчас же встал из-за стола.

— Ухожу на несколько дней. А ты хорошенько присматривай за Сонби да печь топи потеплее.

— В этакую непогодь посылать! Он, видно, думает, что люди из железа сделаны! — ворчала жена, словно видя перед собой хозяина.

— Ну что ты за человек! Чепуху ведь говоришь! — сверкнул глазами Минсу.

Мать гладила ручонку Сонби и вот-вот готова была заплакать. Минсу провел рукой по волосам дочери, открыл дверь и вышел.

— Счастливого пути! — уловил он слова жены и мерно зашагал прочь от дома. Невеселые мысли занимали его.

Минсу отошел еще совсем недалеко, когда услыхал плач Сонби. Он оглянулся. Сонби по снегу бежала за ним. Минсу невольно сделал несколько шагов ей навстречу и остановился.

Остановилась и жена, удерживая Сонби. Минсу помахал рукой, приказывая идти домой, повернулся и стал удаляться.

А снег повалил еще сильнее.

Крупные снежные хлопья, похожие на лепестки пиона, все таяли и таяли у него на губах. Ему вдруг сделалось свежо, словно он напился холодной воды.

Все дороги занесло. Знакомые деревья по обочинам едва различались, и даже высокая гора Пультхасан едва проступала за сплошною снежной завесой.

Минсу, не видя дороги, проваливался то в канаву, то в рытвину. Шел наугад, от деревеньки к деревеньке. Обувь его обледенела и потрескивала при каждом шаге...

Так обошел он несколько нужных домов и наконец добрел до лачуги должника в Панчхукколе. Смеркалось. Был на исходе второй день с тех пор, как Минсу вышел из дому. Он постучал.

— Хозяин дома?

Хозяин открыл дверь, в которой тряпкой была заткнута дыра величиной с кулак, увидал Минсу, и его бледное, испитое лицо побледнело еще больше.

— В такой-то снег! Проходите, проходите же скорее сюда!

Минсу вошел в комнату и в первое мгновение ничего не мог различить перед собой — до того было темно. Он на секунду закрыл глаза, а когда открыл, ему стало душно... Лучше бы и не приходить сюда! Вряд ли в этом доме найдется даже чем поужинать.

— Право же, в такой снег... Я сам все собирался зайти к вам, но как я мог явиться к хозяину с одними только словами? Как, должно быть, вы замерзли!

Видно было, что он не знал, с чего начать, чувствовал себя неловко.

— Послушай, собери-ка нам ужин. Может быть, там хоть холодное что-нибудь найдется.

Его жена, склонив голову, нехотя встала и вышла. Немного отдышавшись, Минсу поглядел вокруг. Из-под черных как сажа лохмотьев, служивших, как видно, одеялом, доносился шорох. Лохмотья приподнялись, и оттуда заблестело множество черных глаз, послышалось хихиканье. Минсу не мог определить, сколько там детских головенок, но сразу догадался, что не одна и не две.

Налетевший еще с вечера ветер то завывал, то снова стихал. Бумага на двери временами жалобно трепетала, и снег залетал в жилье.

Жена хозяина принесла ужин. Минсу был ужасно голоден и рассчитывал подкрепиться кашей, но в миске оказалась всего-навсего просяная похлебка, заправленная сушеной капустой. Однако голод брал свое, и он с жадностью стал хлебать эту жижицу.

А в углу, у очага, началось движение. Ребятишки повскакали и наперебой теребили мать:

— Мамка, и мне каши, и мне, и мне есть...

Хозяин грозно сверкнул глазами.

— Ох уж эти щенята! Убить их и выкинуть! — И повернулся к гостю: — Вы кушайте на здоровье, не стесняйтесь. Эти бесенята... Они ведь только что поели, такая уж у них привычка.

Пальцы у Минсу задрожали, он больше не мог есть; отложил ложку и отодвинулся от столика.