Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Они тихонько засмеялись. Окчоми перевела взгляд на отца, потом на юношу.

— Папа, я тоже в Монгымпхо поеду.

Отец внимательно вглядывался в лицо Окчоми.

— Нездорова ведь. Поправишься — тогда пожалуйста.

Окчоми улыбнулась, посмотрела на юношу и, будто что-то вспомнив, спросила:

— Мама, в моей комнате Сонби живет? Ой! А где же мне-то теперь?..

Наступила пауза. Токхо смотрел на Окчоми; до чего она сейчас на мать похожа!

— Э, тогда Сонби придется пока вот в этой комнате пожить, — заявила Окчоми.

Токхо улыбнулся и взглянул на юношу.

— Ведет себя совсем как ребенок.

Молодой человек тоже улыбнулся. Он только что вошел в этот дом, но уже мог догадаться, как здесь любят и балуют Окчоми.

— Сонби, обед готовь! — приказала мать Окчоми.

— Так Сонби на самом деле у нас живет? Где же она? — встрепенулась Окчоми и, открыв дверь в свою комнату, на пороге столкнулась с Сонби. — Сонби, как поживаешь?

Сонби хотела было взять руку Окчоми, но сильный аромат духов заставил ее отпрянуть, и она почувствовала, как запылали ее щеки.

— Ай, Сонби, какая ты красивая стала! Отчего бы это?

Окчоми невольно оглянулась и, заметив, что на них устремлены три пары глаз, впервые ощутила что-то похожее на ревность.

Она вспыхнула, часто-часто заморгала и повернулась к Сонби спиной. А та, опустив голову, отправилась на кухню.

Бабка, перестав на минуту чистить овощи, спросила:

— А кто этот парень? — В ее голове никак не укладывалось, что незамужняя девушка приехала с чужим парнем.

— Не знаю, — ответила Сонби, хотя слышала, как Окчоми только что знакомила его с отцом.

— Обед надо готовить, — сказала она.

— Обед? — удивилась бабка. — Есть ведь рисовая каша, еще, что ли, наварить? Видно, этого молодца хотят хорошенько накормить.

Сонби чистила котел и, глядя на разгоравшийся в жаровне уголь, представляла лицо Окчоми, все ее фигурку в европейском платье. Заглянула мать Окчоми.

— Эй! Поймайте-ка пару петушков да приготовьте!

— Хорошо.

Хозяйка скрылась.

Послышался легкий шорох. Сонби подняла глаза. Ласточка, покружив над кухней, взвилась высоко-высоко в голубое небо, так что виднелась лишь черная точка. Сонби легонько вздохнула.

— Двух, что ли, петушков-то велели ловить? — спросила бабка, разведя в топке огонь.

Она засмеялась, и вокруг ее глаз собрались глубокие и частые морщинки. Когда в доме резали кур, она тоже могла полакомиться, высасывая уже обглоданные косточки.

Вытирая о передник мокрые руки, Сонби выскочила из кухни. Подбежала к курятнику. Курица с кудахтаньем выбиралась из гнезда, а увидев Сонби, живо выпорхнула, подняв столбом пух и перья. Особый запах курятника ударил Сонби в нос. Она закашлялась, постояла немного и заглянула в гнездо. Только что снесенное яичко смотрело на Сонби и словно улыбалось. Сонби с радостным смехом взяла его в руки. «С этим — сорок, кажется», — прошептала она, возвращаясь на кухню.

Ю-собан, заколов двух молоденьких петушков, нес их в кухню. Увидев Сонби, он приветливо улыбнулся:

— Еще яичко прибавилось?

— Да.

И Сонби, желая хоть кому-нибудь показать это тепленькое яичко, протянула ему.

— До чего же любит она собирать куриные яйца! — сказала бабка, ошпаривая кипятком петушков.

— Бабушка, с этим уже сорок будет! — с гордостью промолвила Сонби.

— Это хорошо. Но для чего ты их копишь так усердно? — спросила старуха тихонько.

От этих слов у Сонби сжалось сердце. Но сейчас же она снова с умилением посмотрела на яйцо.

Сонби бесшумно открыла дверь кладовки, и на нее пахнуло плесенью. Заглянула в корзинку с яйцами, помещенную в глиняном кувшине. Ровненькие, одно к одному, яйца почти доверху наполняли корзинку. Она осторожно присоединила к ним свеженькое яичко.

— Сорок, — проговорила она и еще раз переложила яйцо. Луч света, проникающий в щелку, лег ей на пальцы. Сонби погладила корзинку, вышла в кухню и села возле старухи, ощипывавшей кур.

Старуха и Сонби уже приготовили обед, подали и теперь сами ели у плиты, когда вошел Токхо.

— Сонби, иди обедать в комнату.

Сонби поднялась.

— Я лучше здесь!

— Почему ты не слушаешь? Живее, будешь кушать вместе с Окчоми, — торопил Токхо.

Сонби положила ложку, но не двинулась с места. Токхо понял, что уговоры бесполезны.

— Ты что же, всегда на кухне ела? — проворчал он и ушел. Должно быть он что-то сказал там, потому что тотчас же послышался недовольный голос хозяйки:

— Эта девчонка всегда такая. Говоришь ей — не слушает. Вообще, упряма, как вол.