Поль-Лу Сулитцер - Ханна

Лиззи и она, Ханна, накупают ошеломляющее количество платьев. Платьев и всего того, без чего они не более чем тряпки. Туалеты остаются единственной областью, где Ханна еще способна быть расточительной. Драгоценности оставляют ее почти что равнодушной. Они придумывают игру, по правилам которой Лиззи должна посещать институт или один из ее магазинов, открытых в Париже, в качестве как можно более взыскательной клиентки. После нее туда входит Ханна. Вначале роль секретного агента привлекает юную австралийку, но лишь до тех пор, пока она не откроет для себя жестокость этой игры.

Лиззи, которая многократно виделась с Марьяном, восхищена тем, что у него есть любовница: "Пусть лучше погуляет сейчас, потому что потом он будет у меня на глазах!" Кажется, она и впрямь настойчива в своем намерении выйти замуж "за этого длинного дуралея" (который все еще не подозревает о нависшей над его головой угрозе скорого брака). Первое, что удивляет Ханну, это спокойная настойчивость молодой Мак-Кенны. Второе — поведение самого Марьяна. Вопреки всем ее опасениям, он не особенно привязался к Гризельде: через три или четыре недели их связь с Гризельдой прервалась, и он уже сам искал себе подружек. Времени им уделял не больше, чем требуется, чтобы поесть или постричься: в промежутках между встречами то с владельцем или управляющим домами, то с мебельщиком, то с банкиром. Набирая корпус "хорьков", он, естественно, отдавал предпочтение женщинам: мужчина будет слишком бросаться в глаза в ее институте… В числе пяти женщин, отобранных им, была и Гризельда Вагнер.

— Ханна, ты же сама наняла ее и сделала своей секретаршей. Значит, кроме того, что она красива, ты нашла в ней и другие качества. Я поискал и тоже кое-что нашел: Гриззи со вкусом одевается и весьма раздражающе действует на мелких служащих магазинов и институтов. Уже неплохо, но это еще не все: врожденная склонность к шпионажу и умение вживаться в любую роль…

"А не морочит ли он мне голову?"— думает Ханна, готовая расхохотаться и не обнаруживающая на лице Марьяна ничего, кроме угодливого спокойствия.

— Плюс склонность к перемене мест, — продолжал тот со всей кротостью мира. — У нее достаточно хорошая память, и, если за нею наблюдать, то на ее честность можно будет положиться. Словом, она — один из лучших "хорьков"… Ты все еще хочешь, чтобы я отправился в Америку?

— Да.

— Я отплываю 30 сентября на борту "Мажестика". Меньше чем через неделю буду в Нью-Йорке. Я навел справки. По словам господина Твейтса и других лиц, с которыми я советовался, там у них, в Нью-Йорке, есть какая-то Пятая авеню. Очень элегантная. Думаю, что это могло бы быть именно тем, что нужно для открытия твоего института. Я посмотрю.

— Посмотри.

— Теперь она уверена, что он, говоря о Гризельде, беззлобно над нею посмеялся, дав понять, что догадывался о предпринятой ею операции по лишению его невинности.

"Ханна, тебе невероятно повезло, что ты его встретила…"

Он невозмутимо задает вопрос:

— Ты хочешь, чтобы я возвратился к твоей свадьбе?

Она выдерживает его взгляд.

— У тебя много работы, — отвечает она. — Да и потом, ожидается достаточно специфичная церемония…

— …На которой, возможно, будет недоставать жениха.

Поскольку Тадеуш не подает признаков жизни. "Он мог просто выбросить твое письмо, даже не прочитав!" Больше того: в донесении детектива от 6 сентября указывается, что Джон Д. Маркхэм вскоре намерен вернуться в Вирджинию, и все говорит за то, что секретарь будет сопровождать его. Как крепки ни были нервы Ханны, как велика ни была ее вера в собственные расчеты и выводы, она жила все это время с нарастающим чувством страха, и даже обычная страсть к работе не могла вытеснить его. Она задержалась в Париже дольше, чем намечала себе, несмотря на подспудное ощущение, что ей нужно быть в Вене.

Джульетта Манн работает во главе команды из шести человек, четверо из которых — женщины. Среди ведущихся работ — исследования губной помады, в перспективности которой Ханна более чем уверена.

Своей студенческой бригаде, состав которой обновляется каждый учебный год, она поручает изучение духов.

Рынок ими и так уже перенасыщен, известно более пяти сотен наименований, и более трети из них выпущены одним домом. Жермена (а есть еще Любен, Хубина, Дорен и многие другие, такие как Молинар, Роже и Гале). Но счастливая мысль, поданная ею химикам, меняет все. На глазах у Ханны рождается новое, современное парфюмерное производство, в котором на смену природным ароматам придут синтетические продукты, полученные в лабораториях. Это позволит снизить затраты и поведет к созданию духов, у которых нет аналогов. Разве не очевидно, что за ними будущее? Из лаборатории политехнической школы Ханна пригласит еще двух химиков, бывших однокашников Джульетты, и доверит им новое оборудование, размещенное на двух этажах возле "Гобеленов". Задача: создать духи "Ханна", которые при всей своей простоте и скромности должны стать (это ее сокровенное желание) самыми дорогими и самыми роскошными в мире (они появятся лишь в 1905 году, одновременно с "Ориган" Коти), а также разработать менее дорогую и более доступную продукцию. Она не может мириться с мыслью, что в ее магазинах продают что-либо произведенное не ею самой.