А.М. - Рассказы

Вот его рисунок. На нем нарисовано поле. Оно почему-то бледно-зеленое на фоне такого же бледного залива. Бледно-фиолетовое озеро, выше голубое, но тоже бледное, небо. На этом фоне скирды скошенной желтой травы, напоминающие маленькие соломенные домики.

Я вижу даль, разрезающую пространство.

После смерти нет ничего. Только пустота. Иногда мне кажется, что мир это раковина, что только по петляющим линиям можно понять смысл жизни. Прошлое встает за спиной подобно потрепанным крыльям и непонятно, что же было, и почему крылья именно такие, в каких ветрах и бурях летала душа человека.

А мальчик жил в своем мире. В мире, который он сам себе придумал. Я схожу с трапа самолета, и меня встречает мелкий дождик. Падают маленькие капли на лицо. Люди говорят так – плачет дождь.

Что есть мечта?

Ребенком я любил смотреть на звездное небо. Впервые для себя открывал странную четкую ясность расположения звезд. Ветер шумел в яблоневом саду, и летали светлячки, такие же ясные, как и звезды.

Любовь, вера и надежда. Эти слова я узнавал из потрепанных книжек Эрнеста Хемингуэя. Честь и долг – тоже. Но главное, что я навсегда уяснил – жизнь прекрасна.

Страшнее всего, когда умирают дети. Дети умирают, и вместе с ними умирает частичка мира. Маленький человек, еще не узнавший многого, уходит. Что тут сказать... Нужны ли слова... Они все равно как ветер, разлетаются в разные стороны.

Так, я не о том... Совсем не о том...

Вот второй рисунок. Вечерняя дорога, уходящая вдаль. Слева зеленые деревья и бледные дорожные столбы. Справа мальчик нарисовал черную тень, посередине рисунка она сгущается, ложась на дорогу и заполняя ее пустотой. Странные тени, они не похожи на тени деревьев. Дальше – уходящее солнце, его лучи, и дорога идет вверх, как бы к чему-то новому. Два изгиба, вроде ступенек.

Самое странное, что я знаю эту дорогу. Это место мне знакомо. Но я никогда не был на Валдае.

Сейчас смотрю в окно, дождик кончился еще час назад. Пахнет сыростью. Полчаса назад звонил Дениска. Спрашивал, как я долетел. Тонкий-тонкий голосок. Ему всего то десять лет.

А тут – мерцающий экран жидкокристаллического монитора. И картинка с оранжевой вечерней дорогой. Стихи Вити.

Серьезные стихи для тринадцатилетнего мальчика. Радость встреч не потухнет...

Иногда мне кажется, что все то, что я вижу, не более чем фантом. Люди, деревья, дома, потускневшие скамейки в парке.

Все проходит, все меняется. И остается на память всего лишь память. Да еще радость встреч.

Я верю в то, что человек никогда не умирает окончательно. Он остается в этом мире, остается в памяти, остается в сердце. В дуновении ветра можно почувствовать родное дыхание, в шумящей листве деревьев услышать родной голос.

Ты, главное, - живи.

Я мыслью этой счастлив...

И остается только одно – жить дальше. Просто жить.

15 августа 2007

Taller

Идет снег. Сыплет снежными легкими хлопьями. Мальчик постучался ко мне рано утром. Именно постучался, сильно, громко. У меня есть звонок, отличный громкий звонок, но он в него почему-то не позвонил.

Я встаю с большой кровати, нехотя встаю, откидываю теплое ватное одеяло и встаю. Моя небритая физиономия смотрит на меня из турецкого зеркала в прихожей. Моя небритая красивая благородная физиономия смотрит на меня из турецкого зеркала в прихожей.

Ты самый красивый, ты самый красивый...

Все шерри-бренди ангел мой...

На полу валяется пустая бутылка выпитого прошлой ночью шерри-бренди. На столе - три початых от барбарисового ликера. Барбарисовый, самый противный вкус на свете. Нет ничего противнее вкуса барбарисового ликера. На столе фотография Димки. Моего Димки...

На постели остается проститутка, снятая, почти, как и шерри-бренди, с полки этого мира, вчера ночью. Проститутка, красивая девушка, раскинувшая в стороны красивые стройные ноги, являя розовую щель влагалища между ними. Олеся или Оксана... Не важно. Совсем не важно.