Эдуард Володарский - Птицы белые и черные

— Так ты, того… девка, что ли? — поинтересовался Нефедов.

— А вот в бане и разберемся! — звонко захохотала та.

Наконец подвода со скрипом двинулась в город. Керим с Антиповым пошли следом.

— Ну, так что с Витькой? — продолжил разговор Антипов.

— Нет, — твердо выговорил Керим. — Ты уговариваешь меня совершить должностное преступление. Почему ты решил, что я способен на это? Как ты после этого можешь считать меня своим другом?

— Жалко парня, хороший парень, мать больна, с трудом работает. У него на плечах семья.

— Понимаю… — Керим остановился, опустил голову. — Мы начальники. У нас власть, мы все можем… замять, покрыть… родного человечка пожалеть…

— Мне ты мог бы этого не говорить, — нахмурился Антипов.

— Тебе говорю! Зачем мы тогда жили?! Зачем подыхали на гражданской? Зачем сейчас самые лучшие умирают на фронтах?!

Керим с силой ударил себя в грудь и закашлялся, согнувшись, зажав рот ладонью, и кровь засочилась между пальцев.

Керим присел, кашель бил его, как молотом, сотрясал все тело. Антипов помог ему лечь на жесткую пожухлую траву, подложил под голову полевую сумку.

В углу рта показалась тонкая струйка крови. Антипов вытер ее носовым платком, но она показалась снова.

— Надо к врачу, Керим.

— Не надо… сейчас пройдет… — прохрипел Керим. — Дай платок.

Антипов протянул свой платок, и Керим вытер от крови губы. Наконец затих, попросил слабым голосом:

— Посидим немного…

Антипов смотрел на лицо друга, осунувшееся, густо покрывшееся каплями пота. Ладонью он вытер у него пот со лба. Не открывая глаз, Керим сказал:

— Я не одобряю твоих отношений с Машей…

— Никаких отношений нет… — грустно улыбнулся Антипов. — Я люблю ее… Но ничего нет, Керим… Вот такое проклятье — ничего…

Керим открыл глаза, посмотрел на него, потом протянул руку, худую и жилистую.

…Маша вышла из своей комнаты в коридор барака с большим тазом, полным выстиранных пеленок, и столкнулась с тетей Дашей.

Таз упал с грохотом на пол, пеленки вывалились на грязные, затоптанные доски. Маша присела на колени, стала собирать пеленки.

А тетя Даша прошла мимо, будто и не заметила ее.

— Тетя Даша… — робко позвала Маша, сидя на корточках. — Тетя Даша…

Тетя Даша обернулась, в глазах блеснуло недоброе:

— Это из-за тебя он Витьку в тюрьму упек…

— Неправда, тетя Даша! — крикнула Маша. — Неправда! Он просить за него ходил! И еще пойдет! Он кассацию в областной суд написал!

— Из-за тебя все это, сучка… — громко хлопнула дверь, тетя Даша ушла к себе.

Маша прикусила губу, чтобы не разреветься, несколько соседей наблюдали за ней. Кто гремел рукомойником, кто стаскивал грязную рабочую одежду, кто чистил картошку, сидя у стены, и все исподволь смотрели, как Маша собирала в таз пеленки…

Однажды утром, когда выпал первый снег, Маша вышла на работу и услышала разбойничий посвист.

Шестерка голубей, разбившись на пары, кружила в ярко-синем небе, а на верхотуре голубятни пританцовывали и размахивали руками два счастливых подростка.

Изумленными глазами Маша смотрела на голубей. И выходившие на работу женщины тоже невольно останавливались.

— Где ж вы их достали? — спросила громко Маша.

— На базаре купили! Вскладчину! — восторженно заорали сверху. — Витька вернется — вот рад будет!

Мимо Маши быстро прошел Антипов, поздоровался на ходу:

— Доброе утро, Маша.

— Доброе утро, Николай Андреич.

В конце барака две женщины (одна из них тетя Даша) в ватниках пилили на козлах поленья. Третья колола их на тонкие чурки. Визгливые звуки пилы и звонкий стук топора далеко разносились в чуткой тишине утра. Потом зачихал, захрипел репродуктор на столбе перед входом в барак, и голос Левитана произнес:

— Передаем утреннюю сводку Совинформбюро. Вчера в районе Сталинграда продолжались ожесточенные бои…

Люди выходили из барака и останавливались, слушая. Ожидание и надежда светились в запавших глазах.

А птицы продолжали вольно кружить в небе, и Маша, улыбаясь, смотрела на них и слушала голос Левитана.

У дверей горотдела Керим столкнулся с Антиповым, глянул на него:

— Твой Витька Парадников из колонии сбежал…

— Как — сбежал?

— Очень просто. — Керим вдохнул поглубже морозный воздух и закашлялся. — А ты за него ручался… И я с тобой, ччерт…

Керим, кашляя, пошел к машине…

…А Антипов остался на месте, пораженный новостью. А в это время из черного репродуктора на телеграфном столбе раздался голос Левитана: