Владимир Кормер - Наследство

— Возьмем слово концлагерь, — сказал сумасшедший.

— Вот-вот, — подхватил Леторослев, как будто заранее знал, что сейчас они займутся именно этим. — Из Ростова, что ж такого…

Собеседник посмотрел на него с подозрением. Он выпрямился теперь и говорил довольно твердо, хотя по-прежнему сучил ногами, топча полы своего длинного расстегнувшегося пальто.

— Это слово состоит из двух основных корней — конц и лагерь, то есть методика образования слова одна и та же. Корень конц, он исходит из слова конец, упущена только буква е, и заключает в себе жизнь человека как самого человека. Корень лагерь, он в основном в себе заключает материальную часть, его персонал. И слово концлагерь, оно образовано не случайно или из ничего, а оно образовано из обстоятельств, из фактов действительности, из условий жизни и смерти. Слово конец, оно в любом случае отображает понятие конечности, а в слове концлагерь — конец жизни, образуемой насильственно эгоизмом. В этом слове в основном заключаются два основных понятия: условия, приводимые к смерти, и конец жизни.

— Угу, угу, — откликнулся Леторослев, затем, резко повернувшись к нему, звонко отчеканил: — Позвольте, а кто вы такой?! Ведь вы никакой не инженер и не из Ростова. Не так ли?!

Сумасшедший сгорбился, поник и, только сейчас заметив, что испачкал пальто, подобрал полы и стал очищать их одна об другую.

— Я несчастный, одинокий человек, — с усилием прохрипел он после долгого молчания. — Обижен от людей… На железной дороге…

— Вы железнодорожник?

Сумасшедший, пошамкав, не ответил, потом неожиданно вскочил, побежал за будку и долго мочился, приплясывая там, отхаркиваясь и сморкаясь. Леторослева передернуло от отвращения.

— Но у меня есть знакомые во всех семьях нашего общества, — прошептал сумасшедший, появляясь из-за будки, довольный, пошатываясь и поблескивая красноватыми глазами. — Я и языки знаю. Их воль мейне шмерцен ергоссен… Но об этом ни слова… Молчок. Молчок. Унд заген мит ей-нигем ворт. Вам нужно знать языки.

Леторослев гневно уставился на него:

— Для чего мне знать языки? Чтоб защитить диссертацию?! Сумасшедший снова уселся на доску рядом с ним, взял под руку и доверительно в самое ухо прошептал:

— Вы без меня не сможете этого сделать.

— Защитить диссертацию?! — закричал Леторослев возмущенно.

— Да. Потому что против вас и вашей матери и вашей сестры сговорились некоторые люди. И только я знаю, как подействовать на них, потому что они у меня вот где. — Он раскрыл испещренную странными линиями желтую ладонь и постучал в нее указательным пальцем другой руки. — Вот где. Один оперативный час, и их нету! Но они меня боятся и держат здесь обманом. Я скоро выйду, уже написал о них несколько заключений. Мы должны действовать вместе, иначе мы никогда не покончим с бесправием. Но не говорите никому. Ни-ни-ни. Это очень опасно. Вы в опасности, а в опасности спасение. Корень в этом слове будет пас и происходит из значения пасть у зверя. Р-р-р-р!!! — Он вдруг оскалился и зарычал так, что Леторослев вздрогнул.

— Понял, — перебил его Леторослев, наконец сорвавшись с места и несколько раз прыгнув на земле, затем остановил себя и слегка наклонился, щелкнув каблуками. — Я-я вам ч-чрезвычайно благодарен.

— Ты куда?! — Его собеседник не ждал этого.

— Я должен идти. Я еще не навестил маму.

— А-а, хорошо, — успокоился сумасшедший. — Я скоро выйду, и мы им покажем, — пообещал он, подымаясь. — Я знаю все.

— Я вам очень благодарен, — повторил Леторослев. — Я должен сейчас идти.

— Иди, иди, — напутствовал сумасшедший.

Увидя сына, взъерошенного, бледного, задыхающегося от возбуждения, Наталья Михайловна была подавлена и чувствовала, что стыдится перед Лизой, детской писательницей.

— Ну, как твоя модель? — постаралась спросить она как могла весело.

Схватив с Лизиной тумбочки обрывок бумаги, в которую завернуты были цветы, принесенные ей поклонником, он лихорадочно начал чертить какую-то схему.

— Вот смотри, это информационная машина, это канал связи… Понятно, да? — (Присутствие Лизы смущало его.) — А вот ось времени. Скажи, а кто это у вас ходит тут такой старик?

— Какой старик? — изумилась Наталья Михайловна.

— С треугольной головой?! — захохотала Лиза и захлопала в ладоши.

Леторослев тревожно посмотрел на нее.

— Да. А что, вы его знаете?

— Ну разумеется, мы часто его видим, — спокойно сказала Наталья Михайловна, жестом останавливая Лизу. — А тебе он чем понравился?