Алиса Бяльская - Опыт борьбы с удушьем

За год я закончил всю работу. Шесть фресок три метра высотой и шесть метров длиной. Реваз регулярно меня навещал и иногда мне помогал. В основном я справлялся сам, но для Парада Победы нужно было изобразить маршала Жукова на лошади. Лошадь мне никак не давалась, и Реваз мне ее набросал. Хозяин фресками остался доволен и тут же меня пристроил оформить стену в коридоре рядом с актовым залом.

Я вызвал Маратика, чтобы он сфотографировал фрески, хотел оставить себе на память и, главное, потом Женьке показать. С колоссальным трудом я уговорил Хозяина позволить Марату приехать, наплел, что он фотокорреспондент московской газеты. Конечно, опять пришлось деньги платить, но в результате провел Марата в зону. Повел его сразу смотреть фрески.

– Ты понимаешь, я не нашел цветную пленку. Заправил черно-белой, – сказал Марат.

– Ты совсем охренел? Что же там будет видно? Это же не графика, это живопись. Какой смысл в черно-белом снимать?

– Другой пленки все равно нет.

– Сейчас поедешь в Тбилиси, встретишься с художниками, они тебе цветную пленку дадут.

– Надо как-то позвонить, предупредить, я не знаю никого там.

– Где здесь звонить? Телефон есть только у администрации. За любой звонок деньги берут немереные, а ты мне и так уже встал в копеечку. Я тебе адрес дам, приедешь к Ревазу, скажешь, что от меня. Тебя встретят как родного, все дадут. На всякий случай вот тебе еще адрес Амирана, тоже мой приятель, замечательный парень.

Марат умудрился поссориться с Ревазом. Из-за Сталина. Я-то всегда с Ревазом соглашался, что Сталин главный человек в мире, а Марат ему объяснил, что Сталин пидор.

– Саба понимает Сталина. А ты как? – Реваз со всеми тему Сталина поднимал, особенно после сытного обеда и приличного возлияния. Он хоть и был сердечник, но пить не прекращал, и от Мери, пытавшейся у него рюмку забрать, только отмахивался.

– Да говорить о нем не хочу, – ответил Марат, который ничего не подозревал. Я так был расстроен, что он не привез цветную пленку, что забыл его предупредить о необходимости тему Сталина строго обходить.

– Как не хочешь? – Реваз покраснел и набычился.

Ну, Маратик и объяснил. Так что Реваз его выгнал из дома и пленку не дал. Пришлось ему к Амирану ехать, но и там не сложилось. Он начал рассказывать Амирану, что грузины не очень хороший народ, с русскими их не сравнишь. Не любит он их. Амиран мне потом говорил: «Хотел морду ему набить. Но он твой товарищ, поэтому я вытерпел. Как ты с ним общаешься, не понимаю».

Пленку он Марату не дал, так что пришлось все-таки снимать в черно-белом. Фотограф хренов. Уже когда провожал его, вдруг вспомнил про спирт, который пропал во время суда. Марат божился, что сделал все, как я ему говорил.

– Маратик, ты наверняка не туда положил.

– Как не туда? В бачок. Она там стояла себе спокойно, не понимаю, как можно было не найти.

– Нет, погоди. Ты в какой сортир ходил?

– Да там только один и был.

– Так ты же, значит, в общем оставил, для публики? – Я схватился за голову. – Ты не понимаешь, что там для нас другой сортир был?

– Я не подумал, – Марат виновато опустил голову, но через минуту, вижу, смотрит на меня со знакомым блеском в глазах. – Думаешь, она там до сих пор стоит?

– С моего суда сколько времени уже прошло, наверняка ее давно нашли и выпили.

– Кто же будет в бачок в нужнике лазить? Я, пожалуй, по дороге в аэропорт заеду в суд, проверю.

Не знаю, нашел он бутылку или нет, забыл у него потом спросить.

Хозяин теперь водил гостей показывать мою работу. Один из гостей, начальник управления милиции города Марнеули, захотел, чтобы я нечто подобное и у них в здании управления сделал. Я был рад, мне уже давно хотелось выйти из зоны. Я написал там «Залп Авроры», многофигурная композиция, кстати. Фреска два на три у входа в актовый зал. Работал как раб бесплатно, только за выпивку и еду. Правда, еще и домой давали, так что я приносил в свой барак и делился, что ребятам очень нравилось. Кроме того, я договорился, что буду оформлять здание пожарной охраны в городе, изображу выступление Ленина на Втором съезде Советов. Я работал от силы час, а потом мы с начальником станции в его кабинете – он мне из дома приносил – выпивали и закусывали.

Я на этот момент практически был расконвоированным и гулял по городу, наслаждался свободой.

Марнеули по грузинским меркам был не таким уж маленьким городом. Подавляющее большинство из двадцати пяти тысяч жителей составляли азербайджанцы, и поровну было армян и грузин. Красивый городок, зеленый, мечети, церкви, везде чайханы, все пьют чай. В Грузии в любом городе всегда найдется какая-нибудь разрушенная средневековая грузинская крепость или храм, но в Марнеули их как раз не было. А вот армянская крепость была, и не одна, что очень раздражало Реваза, который терпеть не мог армян. Собственно, у него было две страсти: Сталин и армяне. Сталин был величайшим грузином и человеком, армяне же были заняты только тем, что пытались во всем и всегда подражать грузинам, что у них, безусловно, никогда не получалось.