Игорь Сапожков - Золотое Дѣло

Захар проснулся от мучительной головной боли. С трудом подняв тяжёлые веки и дав глазам привыкнуть к темноте, он осмотрелся. В центре казармы, вокруг уставленного бутылками, словно стрелянными миномётными гильзами стола, сидели солдаты. На полу тускло мерцали две керосиновые лампы. Тихо переговариваясь, они выпускали в воздух ядовитые клубы махорочного дыма, кто-то в пол голоса напевал под расстроенный аккордеон: «Эх, дороги, пыль да туман, холода, тревоги, да степной бурьян…»

Рядом с кроватью, на корточках сидел дедушка Давид. Держа в руках пиалу с козьим молоком, он осуждающе покачивал седой головой и тяжело вздыхал:

— Водка ещё никого до добра не доводила… Возьми вот попей, Захарка, — старик поднёс пиалу поближе к мальчику, — и тебе сразу станет легче.

— Я не хочу дедушка, — Захар приподнялся на локте, — расскажи мне лучше, что стало с Ясминой?

— Что стало с Ясминой, — повторил он и пересел на край кровати, — разве я тебе не рассказал? Девушка убежала с Яковом… Ну и я конечно последовал за ними, правда с молчаливого благословения её отца. После произошедших событий, Ясмина почти всё время проводила в доме. Однажды по дороге в мечеть, в неё кто-то бросил камень и теперь Гассан строго следил за тем, чтобы девушка не выходила за высокий забор, плотно окружающий дом и внутренние постройки. В ночь перед отъездом, Гассан позвал меня к себе, дал в дорогу тюк с одеждой и одеялами, складной нож, примус, деньги…

Мы направлялись в Иерусалим. Почти половину Турции мы пересекли по железной дороге, потом она внезапно кончилась упершись в озеро Туз. Оставшуюся часть, мы проделали на хантуре — конной повозке покрытой тентом из плотной ткани. В дороге мы учили фарси, Ясмина была хорошим наставником, у неё был редкий дар с лёгкостью объяснять сложные вещи. И ещё она обладала удивительной способностью располагать к себе людей. Было очевидно, что Яков влюблён в неё по уши, он неуклюже пытался скрывать это и я над ним подшучивал. Для того, чтобы быстрее выучить язык, мы с братом решили между собой разговаривать только на фарси, если затруднялись объясниться друг с другом, звали на помощь Ясмину. Вскоре как-то само собой мы заговорили. Яша тут же стал врачевать. Ясмина ему помогала, переводила разнообразные местные диалекты, кипятила инструменты, со временем она научилась накладывать компрессы и делать перевязки. Жители приносили нам лепёшки, сухие шарики из овечьего сыра, овощи, виноград, иногда инжир и финики.

— Врачевать? — переспросил Захар, воспользовавшись короткой паузой.

— Ну конечно… Ты ведь знаешь, что до отъезда Яков с отличием закончил медицинский факультет Виленского Императорского Университета. Он даже успел почти два года практиковать в отделении острых и заразных больных, городского госпиталя. Всё изменило письмо, полученное Яковом из Иерусалима, от его университетского друга. В нём говорилось, что ответ на загадку происхождения нашей фамилии, можно найти только в Святом Городе. Кроме того мы всегда мечтали о настоящем путешествии…

Наш путь лежал через Сирийское Королевство. Двигались мы вдоль моря и хоть Дамаск был расположен в стороне от нашего пути, мы всё-таки решили там побывать…

Старик маленькими глотками выпил молоко из пиалы, вытер ладонью губы и продолжил:

— В Дамаске мы прожили семь месяцев. Поселившись в бедном квартале, Яков и Ясмина принимали пациентов, я же тем временем исходил город вдоль и поперёк. Здесь, как и в Константинополе, было огромное количество мечетей и минаретов, храмов и молебен, караван-сараев и бань. Больше всего меня поразила мечеть Омейядов, где по легенде, хранилась голова Иоанна Предтечи. Я провёл там наверное несколько недель зарисовывая в блокнот затейливые мозаичные узоры, витиеватые ковровые орнаменты и причудливые фрески. Здание только недавно закончили восстанавливать после большого пожара и сюда стекались паломники со всей окрестности. Наблюдая мои старания, в один из дней сам главный имам пригласил меня в уютный сад с фонтаном, разбитый во внутреннем дворе мечети; там он внимательно рассматривал рисунки, угощая меня душистым чаем и пахлавой.

Два раза в неделю мы с Ясминой ходили на огромный базар «Аль-Хамедийя», где закупали целебные травы и специи из которых девушка, делала паллиативы, эликсиры и бальзамы. Она рассказывала, что научилась этому ещё в детстве, от своих бабушек. Купленные травы она высушивала на солнце, потом срезала ножницами вершки, разминала их в ступке в пыль, смешивала их в одной ей ведомой пропорции, расстворяла в воде или кипятила в маковом молоке, потом давала остыть и разливала по ёмкостям. Из анисовых зонтиков Ясмина настаивала грудной эликсир, оставшиеся листики она засушивала для чая, а стебельки связывала в маленькие букетики и раскладывала между бельём, посудой, да и просто по всем свободным уголкам, по её словам запах аниса отпугивал насекомых — муравьёв, тараканов, моль. Иногда по заказу брата, мы покупали «алеппское» мыло, изготавливаемое туземцами с добавками оливкового масла и целого набора лечебных трав. Растворяя мыло в воде и смешивая с мёдом, Яша делал из него мазь от ожогов.