Давид Лившиц - Забыть и вспомнить

* * *

Когда всё складывалось к нашему отъезду в Израиль, одни русские друзья поддерживали идею нашего уезда («надо», «что ж», «уезжайте» и т.д.), другие были непримиримо против. Загадка: кто более друг?

* * *

Расхожий анекдот: если на трапе самолёта среди очередной партии репатриантов, прибывших из России, обнаружится человек без скрипки в руке, значит, он пианист. Это не только к тому, что евреи «сплошь» музыканты, - на такое обилие одинаковых специалистов работы не напасёшься. Однако, речь не только о музыкантах. И о классных специалистах, волею судьбы попадающих на чёрные работы. Наблюдая, как профессора и кандидаты наук, журналисты и писатели, артисты и музыканты, вооруженные метлой, совком и тележкой для мусора, метут под палящим солнцем зачуханные дороги и заплеванные тротуары, я думаю об их северном собрате – первопроходце – гениальном Андрее Платонове. Едва ли не первым он пошёл этим «другим» путём, предпочтя непристижный, но независимый труд другому. Услужливому. Не всякий дворник вышел в Платоновы, но никто не ведает, сколько Платоновых умерло в дворниках. (Теперь стали поговаривать, что Платонов вроде бы и не мёл улицы. Но если это и легенда, то из тех, которые правдивее были).

* * *

Старость… О ней много сказано. Вот у Маркеса: «Старость – это честный союз с одиночеством». Думаю, Одиночеству, неприкаянному, тоже где-то приткнуться надо, вот оно и находит самое удобное местечко - возле стариков.

* * *

Специфика анекдота состоит в том, что он подразумевает в слушателе определённый житейский опыт и знания. Пример:

- Рабинович! Почему вы в такую жару ездите в машине с наглухо закрытыми окнами?

- Пусть все думают, что у меня в авто кондиционер.

Это не просто еврейский анекдот. Это ещё и израильский анекдот, - здесь почти всегда жара – за тридцать, потому автомобили, как правило, оснащены кондиционерами. Нет их только у небогатых владельцев личного транспорта. Этот анекдот ещё и о комплексе неполноценности. И, само собой, юмор «сквозь слёзы». (К слову: Без кондиционера – зарез. Внутри в авто, в жару, как в сауне. Машина раскаляется так, что пряжка ремня безопасности может оставить ожог. У моих знакомых спеклись в багажнике яблоки, пока они доехали от Беэр-Шевы до Эйлата. Израильтян потряс случай: в машине, на стоянке, умер годовалый ребенок, - мамаша оставила его на полчаса).

* * *

Из старой записной книжки:

В больнице.

Если няня сказала «надо», комсомол отвечает: «есть!» - говорит комсомольский деятель К., отправляясь в процедурную на очистительную клизму.

* * *

Утром няня, входя с завтраком для лежачих:

- Здравствуйте!

- Здравствуйте, коли не шутите, - отвечаем.

- Что вы, что вы, какие шутки с утра!

* * *

Стишок.

и т. д.

* * *

Нигде не услышишь столько историй и столько судеб, как в больнице. Ночь. Палата не спит. Кто-то из дальнего угла рассказывает:

- …А ранило меня так. Был я в ту пору связным у политрука. Вроде бы и бой уже заканчивался, стреляли не шибко. Выскочили мы из окопа, бежим полем, я комиссара маленько обогнал, прикрываю, так, на случай чего. Тут мины недалеко разорвались. Упал я, оглянулся, а комиссар стоит на коленях и кишки всовывает в живот. Подбежал я сгоряча, говорю, товарищ капитан, давайте помогу… А он эдак посмотрел на меня и тихо говорит – чем помогать будешь, рук-то у тебя нет. Посмотрел, а у меня оберучь по кисти отхватило…

* * *

Докторша рассказывает про маленького внука. Американцы летели на луну. Внук бегал на улицу смотреть, волновался: луна была ущербной.

- Бабушка! Ну как они попадут на луну, ведь ей половина осталась!

Когда астронавты вернулись, услышал, что привезли породу. Был недоволен:

- Так они всю луну растащат!

* * *

Записанное за маленьким сыном:

Я больше всех Ленина люблю, хотя он мне игрушки и не дарил.

* * *

- Пушкин поэт был?

- Поэт.

- Он умер?

- Умер.

- И Лермонтов поэт?

- И Лермонтов.

- Он тоже умер?

- Тоже умер.

- И папа наш тоже поэт?

- Тоже.

- А почему он не умер?

* * *

Идём мимо Краеведческого музея, расположенного в Соборе.

Раньше здесь жил Ради Бога. Люди верили в Ради Бога и построили ему этот дом с высокой головой. А теперь Ради Бога нет и люди в этот дом носят вещи. И там эти вещи лежат и их всем показывают