Анатолий Тоболяк - Во все тяжкие…

— И это тоже.

— А еще что?

— А! Такой бред! — махнул я рукой. Я был в совершенном раздрае и не мог понять, надо ли посвящать его…

— Ну, не хочешь — не говори, — облегчил мою задачу Автономов. — Я в общем и целом представляю, что она несла. Но какова! Какова Лиса Патрикеевна! — вдруг залился он тонким смехом. — Как она меня обхаживала, скажи! А на тебе отыгралась, дрянь. Надеюсь, ты не поддался? Не клеймил меня ей в угоду, а?

— Нет.

— Молодец. Верняк ты, Анатоль. Я тебе за это пиво поставлю.

— Цистерну, — буркнул я, куря глубокими затяжками, оклемываясь, так сказать, от потрясения.

— Хоть две! А я как выглядел, скажи? Хорошо я себя вел? — развеселился Автономов.

— Правду хочешь? Такого мерзкого типа я еще не видел.

— Ка-ак? Почему?

— Ты был похож на базарную бабу, Костик. Вопил, брызгался слюнями — тьфу!

— Обижаешь, Анатоль! Сильно обижаешь. Или шутишь?

— Не шучу.

— Я вел себя, по-моему, очень достойно, — грозно пасмурнел Автономов.

— О да, очень достойно! Еще бы потаскал ее за волосы, лицо бы ей расцарапал…

— Она меня довела своим иезуитством!

— А зачем ты расписывал прелести Милены? Где твое милосердие, старая шпана?

— Она не заслуживает милосердия!

— Может быть. Но учти, ты ее спровоцировал на непредсказуемые шаги.

— А как надо было себя вести? Расшаркиваться перед ней?

— Спокойно надо было себя вести. Вот я со своими женами расходился только путем мирных переговоров. А ты закатил отвратительный скандал.

— Ничего, ничего, пусть знает!..

— Теперь жди событий. Кстати, она хочет видеть тебя вечером.

— Да ну? Это зачем же? Неужто в кроватку мечтает уложить? Баю-баюшки-баю? — противно засюсюкал Автономов.

— Я бы на твоем месте пошел и поставил все точки над i.

— И так поставлены!

— Ну, смотри. — Я решил умолчать о диком выкидоне Раисы Юрьевны.

Пешком мы направились по переулку в сторону центра. Солнце щедро поливало светом и теплом просохшую землю. В распадках зеленых сопок еще лежали пласты снега. За ними шевелилось, глубоко вздыхая после ледовой спячки, открытое море. Еще дальше — клочки Курильской гряды. Еще дальше — Великий океан, по которому не довелось плавать. Очередная весна нашей жизни — может быть, последняя или предпоследняя, кто знает! Происходит зримое удорожание времени, друг мой Автономов. Наше казначейство — золотой запас дней и ночей. Ау, детство! Ау, молодость! Не слышу ответа. А ты слышишь, Автономов?

— Зайдем в этот дом, Анатоль.

— Зачем?

— Тут живет покупатель моей «тойоты». Надо поговорить.

— А сколько лет твоей «тойоте»? Меньше, чем нам с тобой?

— Обижаешь! Пять годков всего. Молоденькая. Ребенок еще.

— Решил все-таки продавать?

— Всенепременно.

— Не спешишь?

— Нет. Наоборот, надо побыстрей.

— Сезон дачный начнется, а ты будешь без транспорта.

— Плевать! Дача недалеко. Автобус ходит.

— А что с Милениной квартирой, как решили? — приставал я.

— Продаст. Это не проблема. Соседи давно уже зарятся.

— Ну-ну. А на кого новую будешь покупать? — впервые поинтересовался я.

Он остановился перед подъездом и недоуменно взглянул на меня, вскинув бровь. После активной прогулки его лицо стало свежим и моложавым.

— Как на кого? В смысле на чью фамилию?

— Ну да.

— На ее и мою, надо думать, — отвечал Автономов.

— А нынешняя твоя приватизирована? — не отцеплялся я.

— Само собой!

— А на кого записана?

— На Раису и меня, само собой.

— А почему же ты, объясни мне, профану, не заберешь себе хотя бы одну комнатуху?

— Каким образом?

— Ну, размен, видимо.

— А она, думаешь, пойдет на это? Хрен с маслом! Только через суд.

— Ну судись, за чем дело стало?

Он воззрился на меня, как на нечто диковинное, недоступное его пониманию.

— Ты серьезно, что ли? — спросил он.

— А почему нет?

— Вот не ожидал от тебя, Анатоль, такой сквалыжности! Вот ты меня поразил! Да я повешусь скорей, чем буду с ней судиться! Надо же, что придумал, барыга! Какая бы она ни была баба, а я все-таки тридцать лет с ней прожил. А теперь судиться? Ну уж нет! Хреново обо мне думаешь, писака. Хватит с нее морального урона.

— Беру слова назад.

— Ишь чего придумал, сутяга! Вот ты какой!

— Ладно, не кипятись. О тебе беспокоюсь.

— А вообще-то забот полон рот, — вдруг здраво и осмысленно сказал Автономов. — Посчитай. Развод. Машина. Новая квартира. Переезд. Ну, и еще этот долг.

— Бракосочетание молодых забыл, — подсказал я.