Я проснулся в холодном поту. Не знаю, как у меня получилось набраться мужества, чтобы пойти на работу.
— Как же так? — спросите вы. — Ведь еще накануне сам черт был тебе не брат?
Да, да, конечно. Накануне. А сегодня я и представить себе не мог, как посмотрю в удивленные глаза Гиршуни, что отвечу на его прямо заданный вопрос.
— Не видел ли ты, случаем, карандаша?
— Карандаша? Это новость! Разве ты перешел на карандаши?
— Так не видел?
— Слушай, Гиршуни, неужели ты думаешь, что мне есть дело до твоих карандашей?.. Лучше скажи: ты уже проверял последние логи брандмауэра?
Примерно на такой диалог я настраивал себя, репетировал перед зеркалом, искал нужную интонацию, и все равно звучало фальшиво. Он, без сомнения, сразу догадался бы обо всем, при первой же моей фразе. Но ушастый суслик удивил меня в очередной раз. Хотите знать, как он отреагировал на исчезновение карандаша? — Никак. Просто никак. Даже не высунулся из-за монитора, когда я на полусогнутых вошел в комнату.
Что ж, я не возражал. Буркнув «доброе утро», я проскользнул на свое место, словно в бомбоубежище. Мы сидели друг против друга — друга ли? — спрятавшись за двадцатидвухдюймовыми экранами — тут я впервые подумал о том, что орудийные калибры тоже измеряются в дюймах — и время от времени перебрасывались ничего не значащими словами — как пробными камешками через черную, смертельно опасную пропасть, разверзшуюся между нашими столами. Сторонний наблюдатель увидел бы вместо нее всего лишь два метра замызганного коврового покрытия, но, уверяю вас, никогда еще надежность пола не была такой мнимой.
Мне потребовалось время, чтобы прийти в норму, если, конечно, такое состояние можно назвать нормой. Я обливался потом, руки дрожали, мысли снова затеяли свою круговую беготню: что делать?.. что делать?.. что делать?..
— Послушай, ты ведь вроде бы уже принял решение?
— Да? Когда?
— Ну как же: вчера, перед тем, как заснуть. Неужели не помнишь?
— Да? И какое же? Какое?
— А ну прекрати дрожать, слышишь?! Возьми себя в руки! Ну!
— Хорошо, взял. Так какое?
— Ты никому ничего не говоришь, просто продолжаешь как ни в чем не бывало — до поры до времени.
— Продолжаю как ни в чем не… а до какого времени?
— Ну, например, пока его дочь Антиопа не закончит свою армейскую службу.
— А при чем здесь ее армейская служба? Разве факт ее армейской службы на что-либо влияет в этой сумасшедшей истории?
— Так. Ты что, хочешь опять, в тысячный раз пуститься по тому же кругу?
— Нет-нет, не хочу.
— Тогда делай что решено — и точка. Здоровее будешь.
— А когда?
— Что «когда»?
— Когда она закончит свою армейскую службу?
— Вот и выясни когда. Ты же у нас хакер, нет?
Да! Я ухватился за эту идею, как за спасательный круг. Я прямо таки вцепился в нее. Она казалась мне единственным логичным продолжением. Если уж невозможно принять решение сейчас, если ты обречен плавать в темном море неопределенности еще какое-то время, то, по крайней мере, определи это время. Назначь срок, границу, конкретную дату, к которой можно стремиться, как к маяку, и тебе сразу станет намного легче. Правда ведь, правда?
Итак, мне позарез требовалось установить дату демобилизации Анны Гиршуни. Задача не выглядела слишком трудной. Я даже не исключал, что подобная информация содержится в явном виде в базе данных нашего отдела кадров. Помнится, когда-то мне уже приходила в голову идея залезть туда, но я отверг ее из опасения, что Гиршуни меня раскусит. Какими наивными казались теперь эти страхи!
Проникнуть в святая святых отдела кадров, где содержались личные данные сотрудников и — как самая сверхохраняемая тайна — сведения об их заработной плате — оказалось легче легкого. Такое впечатление, что, поднимаясь вверх в бюрократической иерархии, люди развивают в голове какую-то особенную начальственную мышцу, похожую на опухоль, которая со временем заменяет собой головной мозг. Последнему просто не остается места. А уж говорить о том, чтобы помнить еженедельно изменяемые пароли, и вовсе не приходится. Обычно высокопоставленный начальник в состоянии запомнить только и исключительно имя собственной жены — да и то лишь потому, что она стоит выше него в иерархии подчинения. Это имя, как правило, и является постоянным паролем, который начальник использует для входа в системы, необходимые ему для работы. Жену заместителя генерального по кадрам звали Далия. Я ввел это слово в качестве пароля и не ошибся: сезам открылся, даже не скрипнув. Вот и нужная мне запись; я кликнул по соответствующей строчке и стал нетерпеливо перелистывать страницы гиршуниного личного дела.
Читать дальше