Алекс Тарн - Гиршуни

Сначала Машенька появляется в среднем всего на полчаса в сутки, когда Маша, оторвавшись от бесконечных домашних дел, ухитряется, наконец, отогнать детей от компьютера. Но мало-помалу машенькина доля в ограниченном двадцатичетырехчасовом пироге суток возрастает: Маши становится все меньше, а Машеньки все больше. А уж время сна принадлежит Машеньке почти безраздельно. Более того, у нее есть все шансы не только выжить, но и пережить Машу! В самом деле, о внезапно переставшей писать Машеньке могут вспоминать еще несколько лет, а кто вспомнит почившую Машу? Разве что дети помянут дважды в год, да и то мимоходом… От Машеньки останется ее блог, а что, кроме могилы, останется от Маши?

Так кто же из этих двух женщин реальнее?

Не знаю, разделял ли Гиршуни такую точку зрения, но за alter ego своей жены — за ее блогом — он следил весьма пристально. Возможно, его волновало постепенное уменьшение Маши в пользу Машеньки? Возможно, он боялся, что однажды жена исчезнет вовсе, заметенная пургой интернетовской переписки, — помните этот его сон про батарейки? Так или иначе, но повышенное внимание Гиршуни к блогам Машеньки и Антиопы было легко объяснимо.

Чего я никак не мог понять, так это другого: какую роль играла в гиршуниной жизни вторая пара — Милонгера и Жуглан. Ну что такого интересного находил мой ушастый суслик в «падонкаффской» фене стареющего мачо и в психопатических фантазиях любительницы танго? Почему именно они? Я долго мучился догадками, пока, наконец, очередная запись Милонгеры не дала частичный ответ: Гиршуни знал ее лично, наблюдал за ней в разных танцевальных залах… или как они там зовутся? — милонгах?.. Более того — она ему явно нравилась, хотя он долго не решался подойти, а когда все-таки подошел, то и тут ухитрился облажаться по самые уши.

Это придало сюжету новый поворот. Прежде всего, выяснялось, что Гиршуни был не таким уж домашним сусликом, каким казался на первый взгляд. Уж не оттого ли он так тщательно следил за своей Машей, что сам нет-нет да и высовывался из норки, а то и пошныривал по окрестным пампасам в поисках всевозможных экзотических милонгер?

Другой немаловажный вывод заключался в том, что Милонгера проживала здесь же, в Стране. Почему я так решил? — Потому, что Гиршуни слишком редко выезжал, чтобы иметь возможность часто видеть ее за границей. И еще: в городе, описанном в последней милонгеровской записи, четко угадывался Иерусалим: он часто действует на психов особенным образом, а Милонгера, без всякого сомнения, была сумасшедшей на всю голову. Взять хоть эту ее навязчивую манию: ну зачем нормальной женщине воображать себя серийным убийцей? Я еще раз внимательно перечитал ее блог, стараясь связать не слишком определенные описания с конкретными приметами известных мне мест. Теперь все выглядело намного понятнее.

Например, тот зал, где Милонгера танцевала с японцем, мог располагаться вблизи Алмазной биржи, в даунтауне Рамат-Гана. Этот нависающий над Аялонским хайвеем район днем напоминал странную рощу, где из низкого кустарника уродливых сараев и трухлявых трехэтажных пеньков барачного типа торчали, теряясь в небесах, стройные стволы современных высотных зданий. С наступлением темноты даунтаун переходил в полное распоряжение ночной индустрии греха: публичных домов, слегка замаскированных под массажные кабинеты, стриптиз-баров, бильярдных, подпольных игорных притонов, пип-шоу и летучих отрядов уличных проституток. Не исключено, что среди всего этого многообразия размещалась и милонга, возможно, даже и не одна.

Биржа находилась не так далеко от нашей работы: остановках в пяти, не больше. Когда я впервые об этом подумал, мне стало не по себе. Уж не собираюсь ли я туда отправиться? Согласитесь, это было бы уже чересчур. Одно дело — шарить исподтишка в соседском компьютере, и совсем другое — устраивать реальную слежку за реальным человеком. Не слишком ли далеко я захожу? — Конечно, слишком! Конечно! Никуда я не пойду, ни в какой даун-таун!

— Аркадий… Аркадий…

— А? Что? — вскинулся я.

Гиршуни удивленно смотрел на меня, высунувшись из-за своего монитора.

— Ты что-то сказал?.. — проговорил он в своей обычной полувопросительной манере. — Спросил? Повтори, я не расслышал.

— Нет-нет, ничего…

Я потряс головой, возвращаясь к… к чему, а?.. ну признайся, ты ведь хотел сказать «к реальности», не так ли? — Так. Ну и что? — Как это «ну и что»? Не ты ли совсем недавно утверждал, что еще неизвестно, кто реальнее: Маша или Машенька? А коли так, то какая, к черту, разница между виртуальной слежкой за чьим-то блогом и реальной… — нет, только не «реальной», надо найти другое слово, чтобы окончательно не запутаться… но какое?.. может, «обычной»?.. ладно, пусть будет «обычной»… — и обычной слежкой, когда идут за человеком, маскируясь метрами и случайными прохожими, а не количеством промежуточных серверов, когда высматривают его в стекле витрины, а не в программных логах, когда устают глаза и ноги, а не глаза и руки? Какая, к черту, разница? — Между чем и чем? — Между руками и ногами, мать твою…