Алекс Тарн - Гиршуни

Впоследствии Ким без каких-либо объяснений был переименован в Подпольщика Михайлова. Я прекрасно помню недовольство жильцов микрорайона по этому поводу. Перемен тогда боялись все. Квадратно-гнездовой метод жизни предполагал полную и окончательную неизменяемость, так что любое, даже минимальное движение, включая дыхательное, неминуемо порождало в головах граждан противоестественные сомнения в основах бытия. Потому-то сердобольные власти и старались ограничить совсем уж неизбежные изменения одной лишь словесной сферой, например, переименованиями улиц. Думаю, начальники интуитивно понимали, какой взрывной потенциал заложен даже в мельчайшей, незначительной перемене: будучи непререкаемо устойчивыми с точки зрения самой правильной в мире теории, квадратные гнезда оказались поразительно несопрягаемы с неправильной кривизной жизни. Чуть дернулся тут, чуть подвинулся там… глядь — и все с таким трудом воздвигнутое сооружение зашаталось, накренилось, задрожало… неровен час — рухнет. И ведь рухнуло в итоге, рухнуло… Может, не следовало даже переименовывать?

Сердцем нашего микрорайона был пустырь, а сердцем пустыря — курган, то есть рукотворный холм — плод творческого подхода строителей к проблеме вывоза мусора. Возможно, в свое время, сгребая сюда бульдозерами обломки бетонных конструкций, заросшую цементом опалубку, клубки ржавой арматуры, пустые бумажные мешки, мятые жестяные бочки и прочую разнообразную прелесть, они честно собирались убрать за собой — потом, в светлом будущем, когда представится такая возможность. Просто такой возможности не представилось, вот и все. Обещанное светлое будущее не наступило, а темное настоящее торопило громадьем планов. А потому, устав ждать обещанного, строители присыпали получившуюся гигантскую груду землей и ушли по нескончаемым проспектам вперед, к новым квадратным гнездам.

Поскольку под курганом лежал не матрос Железняк, служивший в других местах естественным удобрением, а каркас железяк, бетона и вредного асбеста, то на нем и не росло ничего, даже бурьяна. Ничего не росло и вокруг, словно бедняга-пустырь никак не мог отойти от шока, вызванного появлением столь уродливого прыща на его щеке — в остальном, в общем-то, ровной, хотя и несколько осповатой от простительно неглубоких ямок. В летнюю часть года курган представлял собой неприятную помеху для игры в футбол; осенью и весной размокал вместе со всей скользкой глинистой окрестностью, что, наверное, сбивало с толку перелетных птиц, которые вполне могли принять его сверху за слона, заснувшего посреди африканского пруда.

Зато зимой курган превращался в замечательную ледяную горку — гордость нашего микрорайона. Его длинная, наиболее пологая сторона стекала к пустырю широким черным языком, отполированным до зеркальной гладкости штанами и шубками окрестной ребятни. Взрослые парни, поддатые и злые, катались «на ногах», то есть стоя — в одиночку или в визгливой сцепке с такими же поддатыми и злыми девахами. Дети поменьше отходили в это время в сторонку, чтобы большие не зашибли — благо что катание «на ногах» долго не продолжалось: наскучив забавой, компания уходила — куда-нибудь, если было куда, или в никуда, если некуда было.

Наверное, и Машенька когда-то стояла там, пережидая, держа в обросшей ледышками варежке задубевшую веревку от санок. Наверное. Поди упомни всех стоявших там малышей… Как странно, что она всплыла сейчас в этом интернетовском блоге, абсолютно незнакомая, чужая и в то же время — близкая и узнаваемая каждой черточкой нашего бывшего мира, нашего квадратного гнезда, нашего общего корня, который как-то ухитрялся вытягивать нужные для жизни соки из пустыря, где не росло ничего, кроме ржавой арматуры.

Кем она приходилась Аркадию Гиршуни теперь? Судя по машенькиному дневнику, окончательное ее расставание с безнадежно влюбленным Че произошло еще в ранней молодости, и с тех пор они больше не встречались. Последнее было трудно себе вообразить, учитывая, что люди проживали в одном подъезде. Наверняка могли случайно столкнуться у лифта или увидеть друг друга в окно. Хотя, зная Гиршуни, я не удивился бы ничему…

С другой стороны, примерно через шесть лет, то есть на праздновании десятилетия нашего школьного выпуска, он был уже не только женат, но и имел дочь неизвестного возраста. Впрочем, почему «неизвестного»? Учитывая, что Антиопа сейчас служит в армии, можно вычислить и ее тогдашний возраст… так… сколько это будет?.. — три года! Следовательно, получается, что Гиршуни женился в возрасте двадцати двух — двадцати трех лет, то есть всего лишь через год-два после якобы «последней» встречи с Машенькой. Причем женился на девушке по имени Маша.