Олег Ермаков - Песнь тунгуса

Мишка пожал плечами.

— Эх ты, чудила, Малёк, — сказал толстый Макаров. — Я бы ставил капканы. Соболей на черном рынке толкают — мама не горюй. Башли какие!

— Нет, прикиньте, «Яву» на репе таскал мужик.

— «Яву»? Не, «Чезет» лучше.

— «Ява» дороже.

— «Ява»? Мудрила ты, Машутка. «Чезет» идет на гонках.

— Ну, на «Восход» точно хватило бы, — подключился кудрявый Сэм, Смирнов с отделения механиков.

— Это полный отстой! — воскликнул Макаров, кривя толстые губы. — Лучше уже шапку носить.

— Аа, пока не сорвут голову.

— Так чё, он с шапкой сдернул? — спросил Славик. — Бурят?

— Может, и не бурят, — заметил Машутка. В его облике было что-то отдаленно бурятское или якутское.

Макаров кивнул.

— Ну, к примеру, — перевел взгляд на Мишку, — эвенк.

Все тоже посмотрели на круглоголового черного Мишку и засмеялись. А тот и есть перестал, совсем ему аппетит перебили.

Мишка уже думал, что в чем-то виноват, стоило только вспомнить, как яро гнался за ним Скуластый с узкими серыми глазами, и чувство вины мгновенно усиливалось, как будто температура поднималась у больного.

Этот город казался ему охваченным безумием. В спешке его жители бежали мимо друг друга, скорее, скорее, бежали, не замечая побитых сограждан, гнались за кем-то или чем-то, бросались друг на друга в бессмысленной злобе, как те молодчики, ударившие пенсионера, — ради чего? Проверить силу удара хотели? Кастет испытывали?

И что же дальше? Виновным вдруг оказался единственный из прохожих, подошедший к потерпевшему.

Нет, город явно поразило арктическое безумие, и он закружился. Мишка узнал, как называется тот олений недуг. Он настигал, кстати, и людей — эвенков, якутов, северных жителей.

Мишка готов был сбежать прямо сейчас, но ледовой дороги еще не было, а добираться на самолетах — вдруг снова попадешь в капкан нелетной погоды?

С Нового года начинались зимние каникулы, и Мишке надо было кое-как дотерпеть еще неделю. Эта неделя показалась ему самой длинной за всю жизнь. Он ерзал на занятиях, вздрагивал, если дверь аудитории открывалась и кто-то входил. Скуластый ему всюду мерещился. За Славиком приехал отец на «Ниве», и Славик внезапно предложил Мишке погостить у него, но тот испуганно отказался. Сам же Славик говорил, что там змея-мачеха.

— Да ладно, поехали, — уговаривал Славик, — там уже рядом Ольхон, если лед станет, съездим. Вместе веселей будет. И мне против его женки подмога. Я отцу уже сказал.

И Мишка согласился. Собрал свой чемодан.

— А это зачем? — удивился Славик.

— Вещи без присмотра как оставишь? — уклончиво ответил Мишка.

Они вышли, приблизились к белой «Ниве». За рулем сидел светловолосый мужчина с оттопыренными ушами, невысокий — как будто постаревший Славик.

— Это твой друг из заповедника? — спросил он, взглянув на Мишку.

— Да, — ответил Славик.

— Здравствуйте, — сказал Мишка.

— Меня зовут Анатолий Владимирович, — сказал отец Славика. — Ну что, поехали?.. И махнул рукой… та-та-та… Словно вдоль по Питерской, Питерской… — напел Анатолий Владимирович, трогаясь, переключая скорости.

— Тимирязева, — буркнул Славик.

— А вот твой друг рад здесь учиться! — воскликнул Анатолий Владимирович, взглядывая на Мишку в зеркальце.

Славик с надрывом засмеялся.

— Хорошая специальность будет, а пока — живи в городе, ходи в кино, — говорил Анатолий Владимирович, выруливая на дорогу. — Чем плохо, да, Михаил?

Тут уже и Мишка ухмыльнулся, услышав, как важно его величают. И как-то помимо воли поддакнул. Славик посмотрел на него, как на главного врага своей жизни.

— Все правильно, — говорил довольный Анатолий Владимирович, — специальность любая хороша, верный хлеб. А там можно и другую получить. Все в твоих руках.

И Мишка снова поддакнул.

— Ведь ты эвенк? — продолжал Анатолий Владимирович. — Советская власть эвенков из тайги вывела. Грамоте научила. И что же добру — знаниям пропадать? Знания надо увеличивать. Верно, Михаил?

— Ага, — сказал Мишка с широкой улыбкой.

И Славик отвернулся к окну и больше не смотрел в его сторону. Анатолий Владимирович предложил ребятам леденцы, Мишка взял, Славик отказался. Анатолий Владимирович гонял леденец во рту и снова рассуждал вслух о пользе знаний, о важности специальности агронома.

Наконец Славик не выдержал и сказал, что Мишка-то не агрономом будет.

— А кем? — растерянно спросил Анатолий Владимирович.

Славик не отвечал, молчал сердито.