Рудольф Ольшевский: Железный характер

— Кто к нам пришел?

— Вот, привет от твоего друга Поженяна принесли.

— Гришка! Гришка! — обрадовалась птица, услыхав знакомую фамилию.

«Грузия» шла из Одессы в Батуми.

— Айда с нами до Батуми. Это еще три дня. А потом повернем в Одессу.

На счету у меня был каждый день. Жаль, но мне это не подходило. Только сейчас я понял, что вторая швартовка в Сочи — это не выдумка Поженяна. У меня было такое чувство, что он и сейчас повернул бы в Одессу, если бы я очень попросил его повернуть. Я был друг Поженяна. Даже попугай понимал это.

— Не волнуйтесь. — Успокаивал я капитана. — Я видел, что в порту стоит «Победа». Она, наверное, идет в Одессу. Доберусь ею.

— Вот не повезло. Если бы другое судно. Но с капитаном «Победы» мы смертельные враги. Этот кретин сталинист и редкая скотина.

У Гарагули и Поженяна одни и те же критерии. Для них человека не существует, если он — сталинист. Выстраданная жизнью позиция.

— Ладно. Что-нибудь сообразим. — Он вызывает того же Антипина. — Володя, кто у тебя на «Победе»?

— Первый помощник. Валька Мизин. Мореходку кончали вместе.

— Отлично. Вот познакомься, ведущий поэт страны, Рудик Ольшевский. — Надо же, цитирует записку Поженяна, запомнил же. — Брат Григория Михайловича и мой тоже. В общем, организуй у Валентина люкс с холодильником и девочками.

Опять текст Поженяна!

С Володей мы сразу перешли на ты. Валентин все понимал с полуслова. Антипин спустился со мной посмотреть мою одноместную каюту. Удобную, хотя, конечно же, без холодильника и, безусловно, без девочек.

— Ты доволен? С моря дашь радиограмму Гарагуле. «Все отлично. Сделали, как вы велели.» Я тебя прошу.

Очень он хотел, чтобы капитан знал, что его задание выполнили.

Радиограмма была послана. А через два года я плыл в Сочи. И так совпало, что билет был на «Грузию». Беспокоить капитана мне не хотелось, тем более, что наше знакомство было шапочным. Столько народа проходит через Гарагулю, наверное он меня забыл. А тут еще зуб разболелся. Он переставал ныть, когда я становился в стойку на голове. В такой позе я провел большую часть пути от Одессы до Новороссийска.

Наверное, меня заметили, когда я выходил из каюты в ресторан или на палубу, чтобы глотнуть морского ветра.

Как бы там ни было, совершенно неожиданно в корабельном репродукторе прервалась музыка и женский голос назвал мое имя:

— Писатель Рудольф Ольшевский, срочно пройдите в каюту капитана!

Анатолий Михайлович ждал меня. В капитанской столовой наконец-то я увидел пароходский холодильник и двух девочек-стюардес.

— Развлеките поэта. — Сказал капитан. — А я присоединюсь к вам через пятнадцать минут. Пришвартуемся в Новороссийске и попируем.

Мне ничего не оставалось делать, как играть Поженяна. Я рассказывал анекдоты, показывал фокусы, вспоминал невероятные истории. Девчонки смеялись, в окно заглядывало солнце, занавеску трепал постоянный новороссийский ветер, зуб перестал болеть. Жизнь была прекрасной и удивительной. И с каждой новой рюмкой она становилась еще прекраснее, еще удивительнее. Когда вернулся капитан, я уже читал стихи, как Гриша, отделяя строчку от строчки взмахом кулака. Капитан сразу же вписался в компанию, уже раскованную первым хмелем. От стихов он не хотел нас уводить. Меня удивило, как просто и легко читал Анатолий Гумилева.

— А вот вам Поженян. — Сказал он, выдержав паузу. — Это написано у меня на судне и прочитано на капитанском мостике в порту Сочи.

— Постойте, постойте, Анатолий Михайлович, это, когда вам пришлось остановить пароход?

— Да. Возвратиться к пирсу и получить за это строгий выговор с занесением в личное дело Поженяна от самого министра. Немцы накатали на меня телегу, они ведь не поняли, что Гришка — гений.

— А был ведь у вас еще один выговор на его счету?

— Был и не один. А за кепочку даже строгий. Слышали, наверное?

— Нет. — Соврал я. Мне было интересно, как эту историю расскажет Гарагуля.

— Значит так. Поженян пошел в Америку моим помощником. А до этого Вася Аксенов отправился к своей маме в Париж. Его выпустили, а потом хватились, что он может не вернуться. И вот, звонят Грише на дачу в Переделкино: «Григорий Михайлович с вами говорит генерал КГБ, курирующий искусство. Вы бы не могли заглянуть ко мне на Лубянку. Я хочу по одному вопросу посоветоваться с вами.» Ну Гриша со свойственной ему скромностью отвечает: «Товарищ генерал, я к вам обязательно загляну, когда возникнет необходимость посоветоваться с вами. Сейчас у меня такой необходимости нет. Вопросы есть у вас. Так что лучше заглядывайте ко мне в Переделкино. Надеюсь, вы осведомлены, где я живу?» «Конечно, ждите меня завтра утром.» Смеется генерал. Гришка потом говорил, что гебист оказался чудным парнем. А что, среди них тоже встречаются. Девочки, вам не скучно?