Александр Анянов - Рожденные ползать

— Товарищ подполковник, старший лейтенант Шувалов по вашему приказанию прибыл, — Славка резким отработанным движением отдал честь и замер посередине комнаты в ожидании.

— Присаживайся, Шувалов, — Птицын показал на стул. — Разговор у нас с тобой предстоит серьезный, не как замкомандира полка по политической части и старшего техника, а как коммуниста и молодого, а все-таки, тоже коммуниста.

Славка сел и вопросительно посмотрел на замполита. Подполковник провел ладонью по поверхности своего стола, как будто смахивал с нее невидимые крошки и сразу перешел к сути дела:

— Так, что Шувалов, расскажи мне, до каких пор ты в гарнизоне будешь аморалку разводить? — видно было, что Дятел настроен решительно и не собирался долго ходить вокруг, да около.

Техник внутренне собрался, сообразив, о чем пойдет речь и, тем не менее, уточнил:

— Простите, товарищ подполковник. Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

— Не понимаешь?! — голос партработника окреп и перешел на высокие ноты. — Я тебе сейчас объясню. Так, объясню — мало не покажется! Ты когда прекратишь свои шашни с Яковлевой?

— Это не «шашни», товарищ подполковник. Я жениться собираюсь.

— Еще лучше придумал! Так, хоть дело мужское было, любому понятное. Я тоже когда-то в молодости… Ну, не важно. А ты теперь что ж, пользуясь официальными отношениями, все с головы на ноги перевернуть хочешь? Да как ты можешь! Это же вдова героя, соображаешь ты своей башкой? Слезы еще обсохнуть не успели… Траур, понимаешь. Опять же пацан малолетний остался. Ты думаешь, нас в дивизии за это по головке погладят? Нехорошо, это товарищ старший лейтенант, некрасиво. Нужно больше проявлять политической зрелости.

— Мне кажется, это только ваше мнение, товарищ подполковник.

Птицын стукнул кулаком по столу:

— Мнение?! Я здесь затем и сижу, чтобы люди ко мне приходили со своим мнением, а уходили с правильным. Немедленно прекратить любые сношения с гражданкой Яковлевой! Во всех, даже самых невинных положениях. Иначе, партбилет на стол положишь! Тебе ясно, Шувалов?

— Так точно, ясно. Но обещать ничего не могу. Разрешите идти? — Славка встал.

— Вот, значит, ты, как заговорил, — замполит внезапно успокоился и хитро улыбнулся. — Ладно, иди. Теперь уже и без твоей помощи обойдемся.

Дверь открыла сама Наташа. Они тут же обнялись и застыли молча, прижавшись друг к другу. «Боже, до чего хорошо», — думал Славка. — «Я никогда, никогда не оставлю тебя, чем бы мне это не грозило. И плевать мне на Дятла!».

Неприятный осадок после разговора с замполитом начал постепенно улетучиваться. Внезапно, он почувствовал влагу на своей ладони, которой прижимал лицо Наташи к своему плечу. Шувалов отстранил девушку от себя. Глаза ее были полны слез.

— Что случилось? Ты не рада моему приезду?

— Рада…. Только, знаешь…

— Что? — не понял Славка и машинально обвел глазами комнату.

Только теперь он заметил — в квартире царил полный кавардак. На полу стояли какие-то ящики и чемоданы, валялись обрывки газет, на стенах яркими пятнами выделялись невыгоревшие на солнце обои, в тех местах, где раньше стояла мебель.

— Что происходит? — изумился офицер.

— Разве ты еще не понял? Я уезжаю, — Наташа мягко высвободилась из рук Шувалова и села на стул, прижимая к глазам какую-то тряпицу.

— Уезжаешь? Куда?

— К родителям в Ленинград.

— Но, почему?!

— Так будет лучше для всех. Все равно нам здесь жить спокойно не дадут.

— Ничего не понимаю! Что произошло, пока я был в отпуске?

— Ничего особенного… Я всегда чувствовала, что это должно произойти, рано или поздно.

— Так, что? Что?!

— Я должна освободить эту квартиру до завтра. Ведь это служебная квартира. Билет на самолет уже куплен, — Наташа кивком подбородка указала на подоконник, где лежала узкая полоска бумаги. — Не надо было тебе приходить сегодня — не так было бы больно.

Пораженный и все еще сомневающийся Шувалов взял билет в руки. Датой отлета значилось завтрашнее число.

— Ты как-то сказал, что судьба сделала все для того, чтобы мы не встретились, но мы встретились. Теперь она исправляет свою ошибку, — грустно произнесла Наташа.

Славка вспомнил прощальную ухмылку замполита и сразу все понял. Волна ярости захлестнула его:

— Судьба?! Какая еще на хрен, судьба! Это — Птицын! Задушу гада! Своими руками задушу! Или застрелю! Пойду сейчас отберу пистолет у дежурного по части и застрелю!

Он заметался по квартире, в бешенстве размахивая руками и опрокидывая чемоданы: