Александр Анянов: Рожденные ползать

Внезапно меня осенило. Я понял, что именно в такой момент наивысшего просветления, Леонардо да Винчи рисовал улыбку своей Моны Лизы. Я кинулся назад к бетонному холсту и легкими непринужденными мазками, так, словно бы за моей спиной стоял сам Великий Мастер, добавил к слову цифры.

Теперь это было само совершенство. «Боже, до чего хорошо!» — невольно вырвалось из моей груди.

На сером панорамном полотне красовалась огромная надпись красной краской:

«ДМБ-85».

Эта рукопись была найдена на одной из авиабаз Эстонии после ухода оттуда российской армии. Уже много лет здесь не слышится рева авиационных двигателей. Не снуют больше по рулежкам тягачи и заправщики. Выветрился, наконец, из земли стойкий запах керосина. Громады укрытий, похожие на курганы, давным-давно заросли кустарником и деревьями. Бетонные плиты аэродрома, там, где они еще не разворованы, уже с трудом различимы среди высокой травы. От штаба, эскадрильских домиков и казарм остались лишь стены, мрачно взирающие на мир темными провалами окон. Редко можно встретить здесь человека. Теперь в этом месте безраздельно царствуют только звери и птицы.

Что стало с автором рукописи? Благополучно вернулся на гражданку или после двух лет остался в армии? А если остался, то может быть, после перебазирования полка присягнул незалежной Украине? Или отказался и исчез на бескрайних российских просторах? А может быть, он просто свалил за бугор, и сидит себе, посмеиваясь, в какой-нибудь там Канаде или Новой Зеландии. Кто знает…

А вот судьба второго главного героя этой книги — самолета с бортовым номером — «20», известна. Самолеты — живые, как люди. И так же как люди имеют дату рождения и дату смерти. Их жизнь может быть длинной, а может — короткой. Смерть — героической или бесславной. И эта смерть, в конечном счете, зависит от человека.

Так случилось и с 20-кой — она погибла. Погибла, не в бою, раскатывая под ноль оборону супостата. Все было гораздо проще. Проще и страшнее. Ее убил голубоглазый русский паренек в Тамбове, в 93-м.

Выполняя договор об ограничении обычных вооружений, раскуроченный, с грубо вырванной аппаратурой и вынутым двигателем, МиГ грубо выволокли на разделочную площадку. С ободранной краской, весь в пятнах ржавчины, с торчащими в разные стороны электрожгутами и трубками систем, он был похож на приговоренного к смертной казни в грязном и рваном нижнем белье.

Было солнечное февральское утра. Шел легкий снежок. Самолет стоял перед своими палачами и не просил пощады. Он просто устало ждал окончания своих мучений. О чем он думал в эту минуту?

Крак! Это рухнул вниз мощный гидравлический резак. Раздался страшный скрежет, и 20-ка упала на бетонку с разрубленным пополам фюзеляжем. Гидравлическое масло из разорванных трубопроводов брызнуло на снег красными каплями. С шипением вышел остаток сжатого воздуха, как тихий последний вздох. МиГ лежал неподвижно и смотрел разбитым остеклением фонаря в зимнее небо. В небо, которое будет существовать всегда, даже если в нем не останется больше ни одного самолета.

Когда-то очень давно, миллионы лет назад по берегу моря шли динозавры и их следы со временем окаменели. Теперь археологи спорят о том, куда и зачем они шли и скептически утверждают, что оставленные следы какие то невнятные. И вообще наши пращуры ходили не туда, куда следовало, и вели неправильный образ жизни. Иначе бы они не вымерли.

А динозавры просто жили и совершенно не заботились, что о них будут думать потомки!

Можно относиться к этой рукописи как угодно. Она может нравиться, или не нравиться, но это свидетельство, того, что те, о ком она повествует, когда-то существовали. Так или иначе, эти пожелтевшие страницы — часть нашего прошлого. Это отпечаток истории, сделанный офицерским сапогом на серой аэродромной бетонке в эпоху познезастойного периода. И теперь его уже так просто не сотрешь.

В то самое время, когда ты читаешь эти строчки, будь уверен, кто-то готовит свои боевые машины к вылету. Оставь ироническую усмешку и не смотри в окно. Все равно, что ты там увидишь: ночную темень, проливной дождь или лютый мороз.

Потому, что эти люди все равно на стоянке.

Всегда.

Что бы ни случилось.

Поэтому налей себе рюмку. Потом встань и выпей стоя «за тех, кто сейчас под крылом» и за тех, кто уже никогда больше там не будет. Выпей и помолчи минуту. Потом закрой глаза и представь себе одинокую цепочку следов, уходящую за горизонт. Такую же, как останется после тебя самого.