Пётр Межирицкий - Тоска по Лондону

Кажется, пора устроить перерыв. Give me a break, — говорит читатель. Да, Эвент? Излишние эмоции вредны прозе, начинаешь смеяться в местах, где смех не запланирован. Читатель нынче сплошь да рядом понимает в литературе получше иного писателя. Я бы сказал, что нынешний читатель от писателя отличается единственным свойством — ленью. У нас в Одессе каждый так может, только стесняется. Посмотрите, вы только посмотрите на этого придурка, он уже со своими нотациями пристает к человечеству, ни больше, ни меньше. Лечиться вам надо, дорогой товарищ, вот что!

Читатель прав. Лечиться действительно надо. И сам лечился, и принудительно лечили, и жизнь, и враги, и друзья, и все-кому-не-лень — а излечение не наступает.

От чего излечение? От веры и надежды, конечно.

Но перерыв — это можно. Тем паче у меня Гость.

Так у тебя накопились претензии со времени последней нашей с тобой сессии… Тебе угодно называть наши ссоры сессиями, а мой анализ претензиями, парирую я, но претензии заявляют, когда надеются на изменения хотя бы в малом. Поскольку изменений ждать нечего, эти замечания правильнее назвать комментариями. Что ж, излагай комментарии, говорит Он. Надеюсь, на сей раз ты не станешь пенять мне, что Я завершил работу в шесть дней и, хотя она сделана была кое-как, как ты изволил выразиться, улегся почивать. Извини, я не был почтителен в последнем споре, но от сути не отрекаюсь, результат действительно не впечатляет. Ты, помнится, последний из твоих опубликованных опусов создал за три месяца, работая в среднем по три часа в день, что в пересчете составляет примерно те же 24×6144 часа, и был в восторге от своего творения. Да, но я же не требовал восторгов от всего сущего, парировал я. Изволь, сухо сказал Он, излагай по сути, но не лакай так водку, знай меру. Где уж смертному знать меру, так Ты нас задумал. Довольно, излагай.

Георг Кристоф Лихтенберг — знаешь такого? — сказал: «Если все должно стать лучше, то все должно стать по-иному». Если бы начать сначала, держался бы Ты этого принципа? или посчитал, что изменения пары-тройки начальных параметров достаточно для получения лучших результатов в этом — извини! — не лучшем из миров?

Он отвечает вопросом: «А что бы ты хотел видеть измененным? И как?»

Ну, скажем, обуздания венца Твоего творения. Как Ты полагал бы этого достигнуть?

«Желательно все же уточнить, что именно ты подразумеваешь.»

Сделай невозможным убийство одной твоей любимейшей твари другой любимейшей. Есть у Тебя для этого средства?

«А как быть с менее любимыми, с другими живыми тварями?»

А Ты не так глуп.

«Да уж, будь спокоен.»

Ты нарочно заводишь меня в дебри элементарных понятий, чтобы похоронить наш спор?

«Вовсе нет, просто напоминаю о связи всего сущего.»

Предвечный, — говорю и делаю второй глоток из своего стакана, — может, я не прав, но, по-моему, Ты загнал себя в угол. Ты снабдил человека совестью и раскаянием. Понятием о добре и зле. Даже способностью к самопожертвованию. А к ним осязанием, вкусом, обонянием и редкой изобретательностью в гнусных выдумках. Самый доброжелательный критик резюмирует: тварь не просто снабжена могучими средствами самозащиты, но перегружена ими в ущерб духовному. Удивляться ли смертоносной химии и прочему сверхоружию, если изобретатель их наделен таким разборчивым желудком, такими алчными глазами и такими гениталиями? Налицо явный просчет Творца в соотношении компонентов. Факт косвенно подтверждается самим Творцом. В инструкции по эксплуатации, выпущенной вослед, содержится тьма испуганных запретов — «Не..! Не..! Не..!» Дело выглядит так, словно Ты сразу же понял, что Зло доминирует в Твоем любимце. Уж не спрашиваю — зачем Ты вообще создал человека. Понимаю: чтобы веровал. Дорогой вариант, но, может, для столь гигантской созидательной работы и впрямь необходима вера. Хотя, извини меня, были сотни творцов, создавших удивительные вещи, не будучи поддержаны не то чтобы верой, сравнимой с возносимой Тебе, а хоть простенькой какой-то верунькой. Воздерживаюсь даже от вопроса о том, на что идет такая масса веры и где же результат. Но не могу не спросить: зачем Ты создал человека злобным и даже в вере пристрастным и неостановимым?

«Я создал его разнообразным. Ему дана свобода воли. Сочетание ума и воли делает человека властелином собственной судьбы.»

И в потоке военнопленных?

«Что ты хочешь сказать?»

Да просто интересно бы знать, как оставаться властелином своей судьбы, подыхая от голода и болезней за колючей проволокой лагеря военнопленных.