Пётр Межирицкий - Тоска по Лондону

Значит, сказала маман с мрачным юмором, ложным направлением цивилизации вы оправдываете свой отход от литературы? Знаете, писать книги не так уж сложно, сказал Букет, но ведь потом надо оправдывать написанное всей жизнью. Способен ли я на такое? А сорвусь, не удержусь на уровне написанного, книга окажется лжива. А лживые книги не выживают. Зачем же затеивать адский труд по их написанию? Перестаньте говорить глупости, строго сказала я. Он посмотрел на меня с такой нежностью, что другая штанишки обмочила бы, и рассмеялся: «Вы, наверное, думаете, я Шекспир.»

На жалость брал. Но жалости во мне, Эвка, особенно после того, как я отдохнула и насытилась, осталось как кот наплакал. В каком смысле вы не Шекспир, спросила я, в том, что мальчиками не интересуетесь? Как ты смеешь! (взвизгнула маман и двинулась на меня прямо как вещий Олег.

Спас меня звонок. Лишь увидев остолбеневшую маман, я поняла, как не нужны нам сегодня визитеры. Первым делом я показала маман на ее кровать: ложись и не вставай. Быстренько прибрала шмотки Букета и развесила между папкиными. Пораспахивала двери во все комнаты, только папкин кабинет заперла на ключ. И в нем в одном открыла окно. Оно выходит на балкон. А между нашим балконом и соседским метра три. Не всякий решится, но, если с отчаяния… И вообще, у нас верхний этаж, есть лаз на чердак. А Букета спрятала в свой диван. Ты помнишь, как в нем уютно, и все видно, а нас никому не было видно… В общем, сделала все, как в кино, а между делом глянула в смотровой глазок и увидела, кто ломится: дворничиха. Первая ласточка.

Открыла, зевая, вроде только с постели: что вам надо в такую рань? Оказывается, откуда-то какой-то дым, а дыма без огня не бывает. Вряд ли ей толком объяснили, какой огонь надо искать. Я ее провела по всем комнатам, напоследок усадила у себя и давай перед ней примерять одежки. Развлекалась ситуацией, Эвка, от души, и все ждала, что Букет кашлянет или чихнет — ну кино и все тут!

Эвка, не завидуешь? Ну, честно! Какие ощущения! А зрители! А легавые! Опасность и секс в содружестве с искусством. Кайф!

Подарила дворничихе свои старые коралы. И, представь, после всего эта стерва стала рваться в папкин кабинет: а что, если дым оттуда? Я поломалась, сколько разумно, и дверь отперла. Она сходу кинулась к окну, но я невинно сказала, что папка даже зимой оставляет окно приоткрытым. Тут уж старая шпионка не задержалась: ведь надо срочно проверить чердак!

А я, напевая, вернулась к прерванному занятию и продолжала примерять одежки и принимать перед зеркалом срамные позы. Жалела только, что нет перископа и не вижу моего старичка и что там у него делается в его пижамных штанах. Это меня достало, выпустила помогать мне справляться с застежками. И что же? Оказалось, что поторопилась. Старичок заявил, что не по возрасту ему возиться с застежками, пальцы у него, видите ли, не гибки. Красавец мой, мало, значит, я тебя поманежила! Брысь под лавку!

Он еще не влез — опять звонок! Я к глазку, а там два мордоворота с теми еще харями. Я вытащила маман и Букета в прихожую, но не к двери, а подальше, на заднем плане, расстегнула кофточку, распахнула входную дверь и с воплем ее захлопнула. Порог у нас такой, что ногу не вставишь, размозжит. Мордовороты увидели главное — Букета живого и никуда не исчезнувшего. Мышка в норке. Также увидели они мою грудь и остановились, как убитые. За закрытой дверью я устроила такой ор, что слышно было и на улице. На площадку выскочили соседи — бабушка с внучкой. Я орала, что жду подругу, кто вы такие, какого черта вам надо, папа на работе, кто вас послал? Все выглядело гениально правдиво, особенно с учетом скандальной моей репутации. На маман я вызверилась такими глазами, что она только приложила ладони ко рту: молчу, молчу! Что вам надо? — допытывалась я в расчете на хороший слух соседей. Мордовороты плели что-то о проводке, о предохранителях… У меня недостаточно сил для моей защиты, чеканила я, и я предохраняюсь от непрошенных посетителей. Гуд бай!

И с пением удалилась, нарочно стуча туфлями. Маман глядела на меня влюбленными глазами впервые за последние пятнадцать лет. Еще бы! Все мои фокусы были для собственной защиты, а теперь вот обратились на пользу делу. А я босиком прокралась обратно к смотровому глазку. Обормоты корчили друг другу рожи и приглашающе махали руками: почему я, давай ты! А бабушка с внучкой в дверях соседней квартиры жадно надеялись стать свидетелями. Вот когда я поняла, какой умница папка. Братия нашего ранга обычно занимает этаж, только папка не позволил нам такой роскоши. Словно предвидел, что настанет день!