Майкл Ондатже - В шкуре льва

— Да, — произносит Патрик, — мой отец тоже… Мой отец был волшебником. Бревна у него вылетали прямо из воды.

— И что с ним случилось?

— Он погиб, устанавливая заряды в шахте, где добывали полевой шпат. Компания хотела проникнуть слишком глубоко, и над ним обрушилась порода. Не из-за взрыва.

Просто его завалило. Он погребен в полевом шпате. Я даже толком не знаю, что это такое. Он применяется везде — при изготовлении фарфора, керамики, в инкрустированных столешницах, даже в искусственных зубах. Там я его потерял.

— За праведных отцов, — провозглашает Элис, поднимая стакан.

Беседа снова возвращается к детству, но подруга Клары Элис выхватывает только детали настоящего, чтобы их отпраздновать. Кажется, что у нее нет прошлого, нет предков, как у тех изваяний с замотанными головами, которые символизируют неоткрытые реки.

Всю ночь, пока они говорят, на небе и в полях собирается летняя гроза. Патрика ошеломляет ночная кухня с этими двумя актрисами. Клара и Элис изображают разных людей, передразнивают их манеру говорить, не замечая, как летит время. Патрик неожиданно для себя играет роль аудитории. Они показывают, как мужчины курят. Обсуждают, как женщины смеются, — хрипло, печально, подобострастно. Он в комнате, наполненной разным смехом, переводит взгляд с Клары, живой, сексуальной, даже когда она потягивается, на бледную, сдержанную Элис. «Мой бледнолицый друг», — называет ее Клара.

В три ночи вдали грохочет гром. Патрик безуспешно борется со сном. Он говорит «спокойной ночи» и уходит на диван, закрыв дверь на кухню.

Женщины продолжают говорить и смеяться, вдали сверкает вспышка молнии. Приблизительно через час они говорят друг другу: «Давай узнаем его тайны».

В темноте деревенского дома Клара с Элис приближаются к постели Патрика. В руках у них свечи и большой рулон бумаги. Они перешептываются. Откидывают зеленое одеяло с его лица. Этого достаточно. Свечи ставят на прямую спинку стула. Отрезав кусок бумаги портновскими ножницами, женщины прикрепляют его булавками к полу. Они начинают рисовать, старательно и быстро, словно копируя секретный чертеж в чужой стране. Их занятие столь же незаконно. Они подкрались к спящему мужчине, чтобы глубокой ночью нарисовать его портрет и посмотреть, какие тайны он им откроет.

Патрик спит, и некоторое время они работают вместе над листом бумаги, который время от времени рвется под карандашом. Они часто проделывали этот трюк друг с другом, рисовали портрет души — из головы сочится пурпур или желтизна, аура ревности и желания. Под одеялом очертания его тела размыты, и они рисуют то, что им известно или о чем они могут догадаться. Стоя на коленях на полу, они рисуют цветными карандашами, их волосы поблескивают в сиянии свеч. Гнев, честность, заблуждения. Одна из них идет дорогой озарения, другая следует за ней, дополняет фразу, придаст уверенность жесту.

Настенная живопись. Желтый свет мерцает на лице Патрика, лежащем на диванной подушке, на фигурах двух женщин, тайно рисующих ночью, склонивших головы, словно они вытаскивают что-то из реки. Одна откинулась назад, потягиваясь, тогда как другая изучает портрет.

— Мы ведьмы? — спрашивает Элис.

Клара разражается смехом. Она стонет, словно привидение в поисках замочной скважины. Хлопает ладонями но хлипким стенам, а потом, громко фыркнув, вытаскивает Элис в ночь. Они скатываются с деревянных ступеней, Клара что-то невнятно бормочет, они валяются в лунном свете по цветам и траве и вдруг вскакивают, почувствовав на коже капли дождя, хлынувшего из жарких густых облаков и слившегося с раскатами грома над темным полем, он влажно шелестит на их юбках и вытянутых руках, смывая возбуждение.

Дождь проникает сквозь тонкую ткань их одежды. Элис откидывает назад мокрые волосы. Внезапная вспышка молнии, и Клара видит, как Элис непроизвольно рвется ввысь, сорвав с себя рубашку, чтобы всем телом встретить дождь, потом темнота, потом еще одна короткая вспышка молнии высвечивает, как они, взявшись за руки и откинувшись назад, кружатся вокруг березы под дождем.

Они в экстазе бредут в темноте. Луна скрыта тучами. Но скромный луноцвет, подобно компасу, точно указывает, где сейчас луна, чтобы они могли выть на ее отсутствие.

Ранним утром он тихо ходит по дому. Поднявшись по лестнице, смотрит в круглое окошко на поля. Ночью Патрик чувствовал, как ветер сотрясает этот хлипкий домик. Теперь здесь царит странный мир: трава и деревья в белом утреннем свете, две женщины спят. Вчера они бегали по дому, бросая друг в друга кусками ревеня, — услышав безудержный смех, он поспешил на шум и застал их на поле сражения. Элис согнулась пополам, по ее щекам текли слезы, а Клара, увидев, как он входит в кухню, внезапно присмирела.