Илья Стогов - 150 дней в Петербурге

На самом деле никакую столицу Скифии русские, конечно, не нашли. Прорубив окно в Европу, сразу после этого Петр принялся с тем же усердием рубить окошечко еще и в Азию. Ответственным за все восточное направление считался сибирский губернатор Матвей Гагарин. Порядок на рубежах империи он наводил железной рукой. В ответ на каждый набег кочевников снаряжалась карательная экспедиция. И как-то во время рейда в верховьях Иртыша казаки наткнулись на брошенный буддийский монастырь. Вернее даже на два монастыря: один получил название «Семь палат», а второй известен, как Аблай-хит.

– В Аблай-хите, судя по всему, была огромная библиотека тибетских книг, – рассказывает Зорин. – Но для казаков и военных их ценность вряд ли была понятна. Статуи, украшения, буддистские иконы были разграблены, а книги просто погибли.

Чем дальше в глубь центральной Азии продвигались имперские разведчики, тем больше странных мест открывали. Например, на одном из притоков Енисея казаки наткнулись на большой пещерный храм. И в этот раз тоже храмовая библиотека почти целиком погибла: глава отряда Иван Нашивочников из любопытства прихватил с собой пачку страниц, а остальное, по его словам, «ребятишки пустили на хлопушки».

Грамотные офицеры, или, скажем, пленные шведы (из захваченных под Полтавой и сосланных в Сибирь) пытались коллекционировать странные книги из брошенных буддистских монастырей. Какие-то отдельные листы этих собраний до сих пор всплывают в разных городах Европы. А большую их часть недавно отыскали у нас. В собрании того самого Института восточных рукописей.

Главные сокровища Института хранятся на втором этаже бывшего великокняжеского дворца. Зал с лепным потолком и громадными окнами заставлен шкафами, внутри которых по полкам разложены наиболее дорогостоящие манускрипты планеты. Отдельный шкаф для свитков еврейской Торы. Отдельный для узорчатых эфиопских молитвенников. В застекленной витрине виден папирус с древнеегипетской Книгой мертвых.

Или вот еще экспонат: в дальнем левом от входа углу, в шкафу с непрозрачными дверцами хранится чуть ли не самый первый на планете Коран.

– Согласно древней легенде, – объясняла мне девушка-хранитель, – узнать самый первый в мире Коран не сложно: на нем видны пятна крови праведного халифа Усмана. Считается, что халиф как раз заканчивал переписывать текст, когда в комнату, где он сидел, ворвались заговорщики. Они ударили Усмана саблей, и брызнувшая кровь навсегда отметила священную книгу.

Прежде, чем достать Коран из картонного футляра, девушка надевает одноразовые белые перчатки. Сами пятна по внешнему виду кровь почти не напоминают: так, бурый отпечаток на странице. Не очень даже и похожий на брызги.

– Это действительно тот самый Коран? – спрашиваю я.

– Трудно сказать. Вообще-то в мире есть не меньше четырех рукописных Коранов, претендующих называться «тем самым». К тому же, предыстория нашего совершенно неизвестна. В 1930-х его буквально с улицы принесла некая женщина, уверявшая, будто рукопись досталась ей от умершей родственницы.

За окном видна замерзшая Нева и ангел на шпиле Петропавловской крепости. В зале тихо и пахнет старыми книгами… возможно, самыми старыми книгами на планете. Если подойти поближе к окну и заглянуть вправо, то можно разглядеть место, где во времена Петра Первого совершались публичные казни. Хранитель Тибетского фонда Александр Зорин продолжает рассказывать о своей работе.

– При Петре Первом из всей библиотеки буддистского монастыря в Аблай-хите до Петербурга добралось лишь шесть страниц. И все они сегодня хранятся в Европе: пять в Лондоне, один, скорее всего, в Париже. В следующем году я планирую съездить в Париж, попробую этот листок отыскать.

– А в Петербурге не уцелело совсем ничего?

– Почему ничего? – пожимает плечами Александр. – Кое-что осталось.

В 1721-м разъяренный император вызвал в конец проворовавшегося сибирского губернатора Гагарина в Петербург. Чтобы хоть как-то смягчить царский гнев, с собой тот привез чуть ли не две подводы подарков. Среди них было старинное золото, нарытое в сибирских курганах, а так же несколько листов из тибетских священных книг.

– Подарки Гагарина не спасли, – рассказывает Зорин. – Два года он просидел в колодках, а потом на Троицкой площади, (вон она… видите, за окном?..), экс-губернатору отрубили голову. Привезенные же Гагариным тибетские рукописи Петр какое-то время хранил в своем личном кабинете и, говорят, любил иногда их рассматривать. Что именно происходило с ними следующие полтора века, не знал никто. Постепенно они словно растворились среди разраставшейся библиотеки, так что отыскать их мне, и моим коллегам, удалось совсем недавно. Вот они, если хотите, можете посмотреть.