Илья Стогов - 150 дней в Петербурге

Конечно же, я хотел. Страницы тибетских книг (самых первых тибетских книг, попавших в Европу) оказались синего цвета, а буквы золотые. Значки тибетской письменности напоминали следы птичьих лапок на снегу. Не удивительно, что самодержец Петр так любил смотреть на эти странные узоры.

Я поднес страничку поближе к глазам. Увы: при тусклом свете окна разглядеть на листке бумаги отпечаток ладони императора мне так и не удалось.

Знаете ли вы, что именно у нас, в Петербурге, хранятся все самые первые рукописи всех священных писаний планеты? Прогуливаясь мимо здания Публичной библиотеки на Невском, или здания Библиотеки Академии наук на Васильевском, часто ли вы вспоминаете о том, что именно там (в сейфах с толстыми стенками, или на старинных деревянных стеллажах) лежат первый в мире Коран, самый ранний полный список еврейской Библии, самые древние книги китайского буддизма?

Когда-то этих книг было больше. Например, до 1933 года в Ленинграде хранился так называемый «Синайский кодекс» (чуть ли не первый в мире полный список Библии на греческом языке). Большевики продали кодекс в Британию, и сегодня он вполне официально считается самой дорогостоящей рукописью в мире. А сколько еще странных и удивительных манускриптов может храниться в петербургских библиотеках, сказать не берутся даже специалисты. Даже насчет столь ценных рукописей, как древнейшие на планете списки Библии, долгое время толком не было известно даже их приблизительное количество.

– После войны исследования еврейской культуры в СССР, мягко говоря, не приветствовались, – рассказывал мне профессор Семен Якерсон. – Десятилетиями доступ к еврейским древностям, хранящимся в библиотеках и музеях, был почти полностью перекрыт. А потом, с началом Перестройки, вдруг приоткрылся. Я хорошо помню, как в 1988–1989 годах в Ленинград со всего мира ехали ученые с горящими глазами: им выпал шанс увидеть рукописи, к которым прежде вообще мало кто прикасался.

– Много у нас таких рукописей? – спрашиваю я.

– Очень много. Самые ранние из сохранившихся библейских кодексов были переписаны приблизительно тысячу лет тому назад. И прежде, чем советские библиотеки открыли доступ к своим хранилищам, ученым было известно всего десять таких рукописей. А тут оказалось, что в одной только Российской национальной библиотеке их сразу двести. Понимаете? В двадцать раз больше, чем во всех остальных библиотеках планеты вместе взятых.

Изучать древние еврейские книги Семен Якерсон мечтал еще в глухие советские годы. Да только в те времена власть не очень-то поощряла такие научные интересы. Ну кто, скажите, стал бы в Советском Союзе выделять средства на работу с библейскими свитками, или ранними изданиями Талмуда? Поэтому, прежде, чем получить ставочку научного сотрудника, Якерсону пришлось несколько лет отработать в Библиотеке Академии наук чуть ли не грузчиком. Улыбаясь, он вспоминает, что на жизнь приходилось зарабатывать подпольным преподаванием каратэ.

– Да, конечно, до революции все эти рукописи уже были известны, – продолжает он. – Но по-настоящему изучены они не были. И дело тут не только в закрытости советских библиотек. Порой наука о рукописях это вообще очень медленное занятие. В США я как-то разбирал коллекцию, которая была доставлена из Египта еще перед Первой мировой, но до середины 1990-х так и пролежала в сундуках. Не разобранная и не описанная. Помню, как при мне сундуки первый раз открыли – пыль стояла такая, что я до сих пор лечусь от аллергии.

Семен Мордухович смеется. На академического ученого он похож мало. Слишком модный пиджак. Чересчур длинные для профессора волосы. Древние еврейские рукописи и инкунабулы этот человек изучает последние то ли двадцать, то ли тридцать лет. Я спросил, удалось ли ему за это время совершить какое-нибудь научное открытие? И Якерсон сразу ответил, что да, пожалуй, что удалось.

– Всего один пример: в коллекции петербургского Института восточных рукописей хранится очень древний список Библии, – так называемый «Карасубазарский кодекс Поздних пророков». Последние лет двести эта рукопись вообще считалась, чуть ли не самым древним на свете библейским кодексом. Причем, датировка рукописи вроде как не должна вызывать никаких сомнений. На обороте последней страницы там есть две коротенькие приписки. В первой говорится, что в свое время эта книга досталась в качестве наследства некоему Саиду ибн Эйбату. А вторая сообщает, что этот же Саид продал кодекс, и произошло это «в 24й день месяца мархешвана 4237 года от Сотворения мира». То есть, по нынешнему счету в октябре-ноябре 846 года. Выходит, что кодекс чуть ли не на сто лет старше, чем любой другой датированный библейский кодекс. Но я смотрел на него и не верил: ну не мог он быть настолько древним! Не мог и все!