Валерий Былинский - Адаптация

Несколько секунд я смотрел на Лизу.

Потом высунул голову из воды, она – тоже. Я вытащил загубник трубки из рта и сказал, что хочу доплыть до предела, когда дна уже действительно не будет видно.

– Ты плыви назад, – кивнул я ей, – а я скоро вернусь.

Внимательно посмотрев мне в глаза, Лиза кивнула, развернулась и поплыла к берегу.

Вспенивая ластами воду, я рванулся вперед.

Дно! Вот оно… Его все еще видно, видно! Оно не исчезало в чернильной сини, а обрело черты холмов, горных хребтов. Сколько сейчас метров подо мной? Сто? Сто пятьдесят, двести?

Я плыл и смотрел вниз под собой, смотрел.

И вдруг…

В одну секунду я понял – и эта догадка, тихо взорвавшись, на мгновение ослепила меня. Я понял, что все эти горы внизу, хребты, склоны – иллюзия, мираж. Что никакого дна там нет, и все, что я вижу, мне только лишь кажется. Как же не хватает человеку дна под ногами, как же не хватает, до такой степени ему этого не хватает, что он начинает изобретать, придумывать дно…

Как только горы внизу исчезли, и я увидел под моими шевелящимися в ластах ногами бесконечную синюю бездну, страх цепкими щупальцами охватил меня и начал вползать внутрь – под кожу, под ребра, в сердце.

Я оглянулся – вокруг была только сгущающаяся синяя мгла. Почему стало так темно? Или мне кажется… Я высунул голову из воды, снял маску и попытался отыскать взглядом Лизу на поверхности моря. Вот, кажется, торчит из воды ее трубка… Хотя нет, это просто бурунчик волны… Почему так темно, где же солнце? Подняв голову, я понял, что солнце зашло за тучи. Задул легкий ветер, который стал вспенивать на поверхности моря небольшие хаотичные волны, захлестывавшие мне глаза и мешавшие видеть и дышать. Я вновь надел маску, взял в губы загубник, опустил голову. Вода подо мной уже была мутной.

Я плыл к берегу, стараясь смотреть только вперед. Но иногда я все же бросал взгляды вниз: бездна не кончалась. Страх, смешанный в жилах с кровью, бурлил и ускорял мое движение, будто работающий во мне двигатель. У меня появилось чувство, что я распахнул какую-то долго закрытую дверь, а теперь убегаю, не закрыв ее за собой. И весь тот бездонный мир, который прятался за этой дверью, мрачно и с угрозой смотрит мне вслед. Он может сделать лишь один быстрый змеиный бросок, этот мир, чтобы достать и схватить меня – ведь дверь-то распахнута…

Вскоре я увидел, что внизу впереди наконец-то прорисовываются в синеве холмы. Нет, это не мираж… Наконец-то я вижу дно. Наконец-то. Вода вновь становится прозрачной, хотя колышется и пенится она сильнее, на поверхности уже плещут волны. Вот и барьерный коралловый риф: все те же рыбы, большие и маленькие, цветные, фантастичные, выплывают из нор и гротов, с тем же любопытством смотрят на меня. Я стою по пояс в воде, упираясь ластами в кораллы, похожие на рога оленя. Ползут по песку перламутровые раковины. Вот здесь, на этой белой песчаной поляне мы с Лизой совсем недавно любили друг друга.

Где же она? Где ты, Лиза? Сняв маску, я всматриваюсь в покрытое маленькими пенными бурунчиками море.

Лизы нигде нет.

Наверное, она уже вылезла на берег. И теперь сидит, обсыхает возле нашего «Москвича»…

Выйдя на берег, я снял ласты, подошел к машине. Лизы ни рядом, ни внутри не было.

Зато в глаза сразу бросился вырванный из записной книжки листок бумаги, лежавший на переднем сиденье и придавленный серым обломком коралла. Я взял в руки этот листок и прочитал:

Надеюсь, любимый мой человек, ты снова меня до конца поймешь. Мне нужно побыть одной, поэтому я и сбежала. Перед тем, что нас ждет совсем скоро, любому человеку нужно побыть одному, чтобы сделать то, что только он один и может сделать. Я почувствовала, что оно уже начинается, когда мы были там, за рифом, на границе дна и бездны. Ты решил доплыть, а я нет. Я боюсь, потому что это уже наступает и я, несмотря на свои девчоночьи-провидческие способности, все-таки не знаю, что там на самом деле на дне.

Пока. Разумеется, я к тебе вернусь, когда сделаю все свои дела. Встретимся в «Рок-Вегасе» в наше обычное время. До скорого!

Р.S. Обо мне не беспокойся, я доберусь да Гаваны, и дальше сама. В левом кармане твоих шортов я оставила немного денег, тебе понадобятся.

P.P.S. Слушай, а что, если у нас после любви под водой родится рыбка? Как мы ее назовем? Шучу и страшно целую тебя в затылок и уши.

До Гаваны я доехал к вечеру. Погода, начавшаяся ухудшаться еще в пути, стала совсем скверной, когда я на облепленном грязью «Москвиче» подъехал к агентству Педро. Хлестал дождь, дул сильный ветер. Педро встретил меня в свитере и ветровке. Вместе с ним вышел молодой парень, который стал осматривать машину.