Василий Швецов - Горькая новь

- Ранкс, пошлите за начальником милиции, надо арестовать эту контру.

- Хоть за Лениным посылай, притащил сюда целый табор баб и ни кто не работает, а все жрёте мужичье, - не унимался дед. Вышел в коридор Александров,

- Михаил Иванович, зачем вы связываетесь со старым калекой?

- Как зачем? Он будет меня принародно оскорблять, а я должен молчать.

- Ах, его оскорбили, - заверещал дед, - а ведь все знают, что о нем говорят сельские председатели, он не лучше карателя Тимки. Метелили тебя мужики, но жаль отобрали, надо было в прорубь спустить.

- Хромов, угомонись, вот не из тучи гром, заругался секретарь волпарткома.

Мы, работники отделов, прилежно писали, припадая ухом к столу, сквозь распахнутые двери слушали эту перебранку и удивлялись дедовой смелости. Начальство все - таки сочло разумным перевести Егорова в другую волость с повышением по службе. Через неделю он со всем семейством, большим табором на десяти подводах, уехал и увёз много разного чужого добра. Дальше дедовских разговоров дело не пошло.

Воинская часть, как всегда, была распределена по многострадальным солонешенским квартирам. Размещали их по два, четыре человека, вся кормёжка легла на плечи селян. А где взять? Всё поглотила развёрстка. Многие хозяйки идут с жалобами в ревком, отказываются кормить этих жеребцов. Штаб военных расположился у Минея Сафронова. Для их передвижения требовалось много санных подвод, набирали их несколько суток. А пока Колесникова преследовать некому.

У взрослых горе, заботы, да слёзы. А у молодых хиханьки, да хаханьки. По вечерам в народном доме танцы и пляски с музыкой да песнями. Каждый вечер там полно солдат. С их затейливостью и художественными дарованиями, они быстро заводили дружбу с молодёжью. Наконец для военных набрали достаточное количество транспорта, на площади состоялись торжественные и пышные проводы, обменивались объятиями и рукопожатиями, говорили громкие напутственные слова. Далеко разносились девичьи песни. К вечеру отряд перекочевал в Тележиху. В село приехали замёрзшие, посиневшие, валенки стучат, шинели коробом. Прибежавшая вперёд разведка осторожно следовала вдоль села, просматривая каждый закоулок и спрашивая встречных о банде. Военное начальство потребовало расселить солдат по квартирам и хорошо накормить. Дежурные повели их в разные концы. Начали размещать в дома по речке Тележихе, потом в верхнем краю до Колупаевых и большую часть в нижнем краю от речки до паскотины. Штаб расположен в двухэтажном доме Николая Зуева. На балконе и у дверей поставили охрану. В квартирах солдат усаживали на печки, чтобы обогрелись. Поужинав, вповалку ложились спать. В больших домах было поставлено по десять двенадцать человек, как, например, у Непомнещева, Абатурова, Шмакова. На окраинах, как водится, выставили посты. Разъезды часто подъезжали к ревкому, всадники заходили погреться. Дежурившие там девчонки между собой перешмыгивались и перемигивались, кося глаза на военных.

Оставив Тележиху, отряд Колесникова ушёл в Верхнее Черновое, для чужаков места глухие таёжные, для своих родные и знакомые. Ларион Васильевич хорошо знает здесь все лога и Проходное, и Батунное, и Узенькое, и Ваньково. Ещё когда он был холостым,

с отцом и братом возил отсюда лес на строительство дома и уже много лет ездил сюда с сыновьями за дровами. Ездил он в эти лога с женой и снохами за ягодами и грибами. Но прошлое невозвратимо, а будущее неизвестно. Штабом остановился у Сергея Наумовича Тельминова. Тот когда - то был старостой, а он сотским. Много общих разговоров о прошлом и настоящем. Друг друга понимали хорошо. Отряд четвёртый день ни куда не двигался. В домах от пяти до десяти человек. Хлеба ежедневно съедается до трёх центнеров. Муку мололи из приготовленной в развёрстку пшеницы, мясо съедали тоже предназначенное на сдачу. В отряде были и черновские. Съедаемое не жаль все равно пошло бы прахом, словно в пропасть, в антихристово племя. Колесников на глазах постарел, да и понятно, не молодое это дело, зимой шастать по тайге, да и груз ответственности за судьбы людей прижимал иногда так, что трудно становилось дышать. Его ближайшие советники и охранники Дударев и Загайнов всячески старались предупредить и выполнить его желания и требования. Связь с Тележихой была ежедневная и через жителей и своих посыльных. Особенно охотно, почти каждый день, доставляли новости Аграфёна Ярославцева и Анна Бабарыкина, в последствии насовсем пришедшие в отряд. Уже через час Колесников знал, что Тележиху заняла воинская часть. Он начал вынашивать мысль о повторении здесь той же операции с чего начали в Солонешном. На ближайшем же заседании штаба доложил свои планы: