Василий Швецов - Горькая новь

Вслед убегающим Колесников направил конный разъезд с наказом, не догонять и обстрелять для острастки, но ни в кого не попадать.

У Колесниковых дома снова, как на сборню, идут посетители. И зачем идут, - ворчит Филипповна, чем он им поможет, ведь он сегодня здесь, а завтра, один бог знает, что с ним будет. Пришёл Сафон Черданцев и доложил, что отобрано сто две винтовки и десять цинок с патронами, да патронов россыпью больше двух тысяч и три нагана. Винтовки и патроны собраны у Дударева. Их сейчас раздают тем, у кого были охотничьи ружья.

К посту, что стоял внизу у паскотины, подъехал на кобыленке старик. Одет он был в старый полушубок и подшитые валенки. На санях привязан черёмуховый короб, в котором лежали две торбочки с кусками хлеба, видно просил милостыню. Возле постовых остановился сам и охотно стал отвечать на расспросы, что едет он из Белого Ануя, фамилия его Постников Ерофей, что в Тележихе у него живёт сват Василий Зосимыч Жигулев.

- А ты дед, случаем не шпиён?

- Да что вы, благодетели, мне уже пора о душе думать, а не в ваши игрушки играть.

- Где сват - то живёт, помнишь? Ну и поезжай, с богом.

Дедок направил кобылу прямо к дому Колесникова. Зашёл, перекрестился на образа, и начал не спеша снимать шубенку. Попросил распороть воротник и сказал, что там у него атаману письмо от Пьянкова.

Вскоре приехали Ваньков с Буньковым. Они попросились у Колесникова, раз уж скоро уходить из волости, то неплохо бы солонешенцам съездить на прощание домой. Свой план объяснили вкратце. Идти двумя дорогами Язевской да Ануйской и при входе в село начать стрельбу. Наверняка там начнется паника и обезоруженных солдат должно, как ветром выдуть из деревни. Завтра к девяти утра вернёмся.

На работу в волревком мы, обычно собирались в половине девятого. Позавтракав, я не мешкая, отправился на службу. Перед зданием ревкома, с парадной стороны, у коновязи запряженные и много верховых коней. Зал и отделы полны красноармейцев, большинство их на полу вповалку спали. Значит, опять работать не будем. Среди красноармейцев один был одет в старенький полушубок и подшитые пимы. Над ним посмеивались, просили рассказать, с кем поменял обмундирование, что взял в придачу.

- Я спал, вдруг меня как собаку за шиворот поднимает, какая - то волосатая рожа и ставит на ноги. Всех заставили одеваться, а я надёрнул, первое попавшееся, да и в сенях в этой кутерьме присел среди кулей. Эти, зверюги, меня и потеряли. Они наших увели, а я выскочил из дома и прямо в штаб. Если бы не я всех бы переловили. Ну а остальных сперва погнали в гору, там, говорят у них могилки и сейчас, наверное, уже расстреливают.

В кабинете председателя шёл разговор на высоких нотах. Командир роты упрекал, что в Тележихе всё население бандитское, а их об этом не предупредили. И ночью почти всех обезоружили и взяли в плен и пленных, как говорят, уже расстреляли.

Секретарь волпарткома Фёдор Маркелович Лобанов усмехнулся, - слушая вас, товарищ, Калнин, просто диву даешься, будто бы сейчас говорит не командир воинской части, а торговка семечками. Из Тележихи нами уже направлены тридцать два коммуниста в отряды чон. Трое из них погибли в боях, да двадцать коммунистов находятся там, в резерве. Бандиты их не трогают, потому, что боятся за свои семьи. Мы и остальных в нужное время отправим на ликвидацию банды. Если вы чувствовали свою слабость, то сразу бы попросили у нас помощи, вам бы ни кто не отказал. А вы сюда ехали, как к тёще на блины. Калнин молчал, он знал, что главное наказание ему ещё впереди. А в это время, по Язёвской дороге через Ануй гурьбой шли обезоруженные красноармейцы, целые и невредимые только изрядно перепуганные. Веселья среди них не наблюдалось.

Командиры армейского отряда всё ещё не могли прийти в себя. Транспорт от волревкома не отпускался и площадь походила на конный двор. Ранкс уехал в Матвеевку, Александров в Макрьевку, Лобанова срочно вызвали в Черемшанку. Мы работники отделов, закрыв свои бумаги в шкафы, слонялись из кабинета в кабинет. Дождавшись вечера, все пошли по домам. В это время за селом началась стрельба. Я быстро рванул на квартиру, на встречу мне из оград выскакивали красноармейцы и бежали на площадь. Когда запыхавшись я прибежал домой, то мои хозяева уже сидели в подполе. Следом за мной пришёл и хозяйский зять Пахом. Он был навеселе и с бутылкой самогона и, как его не уговаривали, в подпол не полез, не полез туда и я. На завтра узнаю, что всё произошло, как и рассчитывали Ваньков с Буньковым. Красноармейцы бежали в сторону Медведевки, бежать было легко, оружия ни у кого не было.