Василий Швецов - Горькая новь

Колесников послал своего сына, чтобы объявили общий сбор, а сам направился в ревком, хотя председатель сбежал, но секретарь был на месте. Когда Колесников вошёл, секретарь встал, поздоровались, но руки друг другу не подали.

- Присаживайтесь, Ларион Васильевич

- Некогда сидеть Павел Семёнович, у вас свои дела, у нас свои. Вы всё тут считаете, сколько содрать с каждого двора, особенно с бандитских хозяйств. Спасибо за это, может быть, и получите, но только не от нас, мордуете наши семьи, смотрите не перестарайтесь, и не попрощавшись вышел. От этого посещения и угроз у Белькова остался на душе осадок горечи. Да, надо бросать все, может быть даже уезжать, хотя бы на время, а то можно лишиться головы.

"Рать" была в сборе, увидев командующего, стали строиться повзводно. Проехав вдоль строя, Колесников осмотрел своё войско, кое - кому дал замечания и приказал разъехаться по домам, собираться в дальний путь. С собой взять продуктов не менее чем на три дня. Повернулся к Дудареву и спросил, почему нет Бурыкина. Тот ответил, что Бурыкин лежит дома хворый, видно простудился.

Когда Колесников вошёл в горницу, то увидел, что его зам лежит, накрытый тулупом бледный и потный. Домна сидела здесь же на сундуке у стола, с замотанной головой, от неё пахло керосином.

- Что - то вы разболелись оба не вовремя, - сказал Колесников, присаживаясь возле кровати. - Серьёзное что ли, Петруха? А я привёз новости, сегодня получил послание от Пьянкова, пишут, что их сорок человек и могут соединиться с нами. - обернулся к Домне,

- ты бы пошла, посидела пока в другой комнате, - Домна вышла в кухню, за ней вышел Дударев.

- Как - то у нас с тобой, Ульянович не все складно получается. Мои поручения ты выполняешь точно, а вот уходить с нами не хочешь. Ведь если мы уйдем на соединение, нас станет больше, тогда сможем контролировать большую территорию. Будет тогда и к нам народ приставать. Или я тебе стал не люб, или задумал сдаться?

- Ларион Васильевич, да как тебе такое в голову могло прийти. Причины две, Домна не может сейчас верхом ездить и отставать от меня не собирается и главное то, что я не хочу объединяться с белопогонниками, и выслушивать их упрёки, что мы помогли Советской власти захватить Россию. Поезжайте с богом, во всём вам здоровья и успеха, разреши остаться со мной немощным, они всё равно тебе будут обузой. Будем ждать вашего возвращения.

- Будь по - твоему, - Колесников, попрощался и поехал домой собираться в дальний поход.

Дома обстановка, как на похоронах Аксинья все время смахивала слёзы и, увидев мужа, снова заскулила:

- Вот ты Ларион уедешь, а нас опять будут терзать, посылать в подводы или лес рубить.

- Потерпи, Бог даст, вернёмся с большим войском, тогда и победа будет близка. Если что будут отбирать, пусть забирают, не жалей, будем живы, наживём, главное береги ребятишек. Худую обувку сноси к свату Лазарю, он подошьёт. Если что есть ещё из доброй одёжки, то спрячь, чтобы не отобрали.

Колесников из дома не выходил весь день. Здесь же были и оба старших сына. Чистили оружие, поправляли сбрую, латали перед уходом прорехи в хозяйстве, вроде бы всё уже переговорили, но всё время казалось, что - то ещё не досказано, что - то самое главное.

Во второй половине дня всем составом прибыл отряд солонешенцев. Ларион Васильевич уже начинал беспокоиться, ведь обещали утром. Но это всегда так, какие - то мелочи, но задержат. Ваньков за обедом обо всём обстоятельно доложил главному, договорились о времени выступления, и поехал наблюдать за сборами.

Бурыкин, через тестя оповестил всех, кто должен остаться с ним. Он давно уже наметил место под "каменными воротами", на правом плече Будачихи и намечал маршрут, каким придётся добираться до пристанища. Всем остающимся наказано иметь при себе продукты, лопаты, пилы, топоры, тёплую одежду и взять палатки, у кого они есть. Подготовить годных, добрых лошадей. Домашним о своих планах ничего не говорить. Сбор утром по второму ключу, возле последней избы. Уходившую кавалькаду из села не было видно, сам Бурыкин ехал впереди, за ним его жена, замыкал колонну зять Савелий Астанин. Снег глубокий, приходилось стороной обходить россыпи, чтобы лошади не переломали ноги. Уже смеркалось, когда добрались до стоянки. Обосновались перед россыпями в последнем пихтовом лесочке. Площадку расчистили и застелили лапником. Постепенно стали обживаться, по пути от основной тропы сделали несколько завалов - ловушек. Из плитняка и валунов соорудили печки, какие складывают орешники. По второму ключу была санная дорога, которая сворачивала влево к листвяку, а отсюда шла тропа уже к лагерю. Связь с родственниками наладили постоянную, в крайних домах создали продуктовые пункты, отсюда, время от времени их переправляли в лагерь. По ночам из села бывало видно не большое зарево над склоном горы. Отшельники попеременно приходили ночами домой, часто ночевал дома и Бурыкин, обо всём этом он после сдачи рассказывал мне сам. Слухи о том, что в Будачихе живут колесниковцы, всё больше распространялись. В Тележихе об этом знали все, разумеется, узнал об этом и волревком, но ни каких мер не принималось, воинская часть была отозвана.