Василий Швецов - Горькая новь

-- Иван Долгих Барнаульский рабочий жестянщик, в ноябре 1917 года вернулся с германского фронта

унтер - офицером, в мае - июне 1918 года учавствует в боях с белочехами и белогвардейцами, затем командует эскадроном в легендарном красногвардейском отряде Петра Сухова, проходит с ним весь путь до Тюнгура, где полёг весь отряд. Долгих попал в плен и спасся только лишь потому, что его взял на поруки катандинский волостной старшина Архипов. Через пару недель ему удалось бежать. В Барнауле снова был арестован колчаковцами. После изгнания белых был командиром батальона 1 - го запасного Алтайского полка. Летом 1920 года направлен на южный фронт, против Врангеля. По возвращении командует отдельным рабочим батальоном, от туда, по собственному желанию, переводится в ЧОН. Под командованоем Долгих и при его непосредственном участии было подавлено восстание Кайгородова.

Позднее мне рассказали, что он пьёт беспросыпно уже несколько дней и когда остановится - ни кто не ведает. В штаб я приходил по утрам пять дней подряд и только на шестой появился Долгих. Зашёл к нему в кабинет, доложил. Он сидел в наброшенной на плечи барчатке. Волосы взлохмачены, ворот красной рубахи расстегнут, рукава закатаны, на столе лежала папаха с красным околышем и кривая, инкрустированная серебром шашка. Сизый табачный дым волнами покачивался в солнечных лучах. Держа в руках моё направление, он стал расспрашивать, откуда, работаю ли где. Я рассказал ему, что знаю его с августа восемнадцатого года, когда он с отрядом Сухова находился в Тележихе. Долгих оживился и стал обо всём расспрашивать. Потом заговорил о моём деле, сказал, что направит в ближайшее время меня в Бийск, в главный штаб чона. Порученное дело будет серьёзным, там подробно проинструктируют. Мне вручили направление и распоряжение о немедленной отправке. До Верх - Ануйска везли на почтовых, со звоном. От туда вместе с Епанчинцевым из ГПУ на ямских, до Бийска.

Штаб чона находился тогда в двухэтажном кирпичном доме по улице Ленина. На фасадной стороне была прибита жестяная вывеска с надписью: "Здесь располагался штаб Красной армии". Позднее в этом доме, долгое время была школа отстающих детей. В канцелярии отдал своё направление, но принять меня некому, начальство в Барнауле. Столовался вместе со штабными писарями в военном городке. Здание не отапливалось, холод собачий. Наконец через неделю, меня затребовал какой - то чин, который долго и подробно со мной беседовал, особенно о политическом положении в волости, о мужицком восстании, о количестве ушедших в банду, их вооружении, о настроении населения и т. д. Он придвинул к себе список и записал меня, дал расписаться. Посмотрел на меня долгим взглядом и сказал, что отныне я буду их осведомителем и обязан сообщать о том, что происходит в волости. Регулярно писать донесения и вместо фамилии ставить номер 432. Об этом разговоре никому - губы на замке. И сразу дал конкретное задание - остановиться, на несколько дней в Сычёвке, где находится сейчас продотряд Присыпкина, разузнать о продовольственных делах и вообще о реальном положении с продовольствием и прислать донесение. В Сычёвке ночевал у Рехтиных, как у старых знакомых, хозяин был арестован за не сдачу продуктов, а сдавать больше нечего. Пол села ревтрибунал допрашивает и судит. Много мужиков сидит в холодных амбарах под замками. Обо всём, что видел и слышал, написал и оттуда же отправил - это была моя первая корреспонденция под номером.

Начался апрель, дороги развезло окончательно. Мои валенки расползлись, и в Сычёвке я с трудом добыл старые сапожишки, которых едва хватило доехать до дома. Шапку, по неосторожности, на кухне роняли в помои, после этого она ссохлась и держалась только на макушке. В таком виде я прибыл на старую квартиру. В этот же вечер ко мне пришёл зам начальника милиции Каравайцев и принёс зарплату, как их делопроизводителю. В городском управлении он получил на меня и обмундирование. Утром, одевшись во всё хозяйское, я отправился в волпартком. В Солонешном по улицам и переулкам непролазная грязь, чтобы пройти приходится пользоваться заборами. Секретарь парткома был на месте, я ему подробно рассказал о своей поездке, о полученном задании. В кабинет зашёл Ранкс и сказал, что мне даётся десятидневный отпуск. Уже к вечеру я приехал домой к родителям в Тележиху.

В обстановке того времени работать сельским председателем и секретарём было трудно, с одной стороны власти постоянно стращали трибуналом, с другой повстанцы, под страхом смерти, требовали обеспечивать кормом не только их лошадей, но и их семьи, а с третей чонари, не стесняясь ни в выражениях, ни в действиях обращались очень грубо, требовали с мата, чуть что грозились тут же расстрелять. Бывший секретарь работу бросил и из села сбежал. Дело дошло до того, что пришлось собирать сельский сход с вопросом о секретаре. Временно исполняющий обязанности председателя Иван Спиридонович Печёнкин, сам не грамотный на сходе объявил, что остались мы без писаря, как овцы без пастуха, некому гумаги из волости прочитать, некому пропуск на мельницу выписать. Сход осенило, вспомнили, что какое - то время Белькову помогала девчушка Маня Бронникова. Быстро послали за Дмитриевной. Запыхавшийся посыльный ещё издалека закричал: